Я успевал познакомиться с разными людьми, и ко мне, в общей массе, люди относились с уважением.
Встречались довольно интересные случаи. Одна девушка лет двадцати, так же, как и я, разъезжавшая на коляске, была одной из выживших после того, как мусульманское командование устроило под мусульманской же Сребреницей резню с поджогами в нескольких захваченных сербских селах. В физиотерапии лежал мальчишка 12-ти лет, воевавший с карабином в руках.
В больнице я познакомился с весьма радикальным и необычным для меня взглядом на курение. В одной палате со мной лежал тяжело раненый Бобан Инджич, командир интервентной четы, и как-то к нему пришли посетители, человек десять его боевых товарищей. Все они, как один, сели на кровати и задымили, благо, что не забыли открыть окно.
Прошло еще десять дней, хирург определил, что я здоров, меня посадили в машину и отправили в Вышеград, где я встретил недавно возвратившегося из Петербурга Валеру Быкова, бывшего бойца 2-го РДО. Валера в одном из боев был ранен, пуля пробила ему насквозь обе щеки, выбила зуб, за что он получил кличку «Меченый». Его помощь мне здорово пригодилась, так как костылями меня не снабдили, и от машины до казармы мне пришлось скакать на одной ноге. Нога же моя, вопреки прогнозам медиков, продолжала болеть, и мне пришлось возвратиться в Ужичкую больницу.
Меня положили в физиотерапию, где доктор Снежана после осмотра сказала, что без продолжительного лечения моя нога может отсохнуть. Такой диагноз меня не обрадовал. Этому доктору я до сих пор благодарен, как и всему медперсоналу, который относился ко мне с большим вниманием, и моя жизнь была скорее похожа на санаторную. Я периодически отправлялся на прогулки в город, который мне очень понравился.
Лечение шло успешно, хотя Снежана меня предупредила, что мне необходимы постоянные физические упражнения для того, чтобы сросся нерв, идущий от пятки до позвоночника. Этот проклятый нерв постоянно причинял мне боль.
В палате со мной лежал Костя Ундров, ростовский певец, воевавший еще в первом казачьем отряде (о нем я упоминал раньше). Костя в ночном рейде наступил на противопехотную нажимную мину, прозванную сербами «паштетами». Стояла обычная балканская зима, а Костя зачем-то нацепил две пары теплых носков и еще великоватые по размеру ботинки. Поэтому, поскользнувшись на снегу, ткнулся ногой в «паштет» и повредил лишь пальцы на ноге. Первый раз, по его рассказам, большой палец поставили немного вкось, на что ему указали пришедшие к нему «поддатые» казаки, его боевые товарищи. Казаки решили устранить ошибку и попытались ему вставить палец на место, но тут же опять его сломали. Наконец с помощью врачей палец был поставлен правильно и на место.