Мне все уже надоело, в том числе и траншея, и Шкрабов, и акция, и когда тот начал орать команду «Вперед», я заругался и, перемахнув бруствер с автоматом на изготовку, оказался в траншее, присев там на корточки. Хотя в траншее был полумрак, я сразу увидел, как в мою сторону, на расстоянии метров пяти, шел высокий неприятельский боец, держа автомат на груди и зачем-то глядя себе под ноги. Скорее всего, неприятель толком не представлял, что происходит у него под носом, но я в объяснения пускаться не стал, а, не раздумывая, дал длинную очередь по этому бойцу и по тем, кто шел за ним. Я уложился в несколько секунд, что было с моей стороны весьма благоразумно. Сразу же и вверху, и внизу началась пальба и, выглянув из-за угла ячейки (куда я впрыгнул, и которая находилась с левой стороны), чтобы дать очередь из автомата, я увидел, как Йово стоит зачем-то в полный рост и строчит вдаль по траншее из автомата. Долго ему строчить не пришлось, так как раздалась пара взрывов ручных гранат, и все заволокло дымом. Что происходит, я не понимал. Вокруг слышались разрывы, очереди, раздавались крики, и я неожиданно услышал, как высоко вскрикнул Толик.
Тут надо мной из-за бруствера показалась голова Шкрабова. Тот сказал: «Держи подкрепление», и ко мне ввалился «Кики». Я и так был на взводе, и начал кричать на «Кики», чтобы тот дал мне гранату. Когда тот передавал ее, граната выпала из его рук в грязь и я, ругаясь, поднял ее, но бросать не стал, боясь остаться безоружным. Двойной мой рожок уже кончился, и я бросил его на землю, не зная, куда его сунуть, пришить в «лифчике» карман для него я забыл. Поставив новый рожок, принялся ждать. Вся траншея была в дыму, и что происходит, понять было трудно. Но неожиданно вокруг как-то стихло. В голове были разные мысли, самая оптимистическая — о том, что наши уже взяли траншеи и находятся где-то впереди. В то же время оставаться в ячейке мне не улыбалось, но вылезти можно было, только подтянувшись на руках.
Не дожидаясь получения осколка, я, подтянувшись, осмотрелся. Над нами не было ни души. Снег был весь утоптан и изрядно полит кровью, но на нем, кроме чьего-то автомата, никого и ничего не было. Было ясно, что пора сматываться или, говоря военным языком, делать отход. Понятно, что ошеломленный «Кики» себя упрашивать не заставил и вылез за мной из траншеи, прихватив, по моей просьбе автомат, а затем пополз назад. В траншее нас встретил по обыкновению невозмутимый, но довольно хмурый Хозяин. Он сообщил мне, что Шкрабов, Толик и Леня были ранены, но самостоятельно выбрались назад, и, хотя Толик и полз по снегу, оставляя кровавый след, никто ему не помог, кроме Хозяина. Все они сразу же были увезены в больницу. В траншее, кроме Хозяина, было еще несколько человек. В самом ее конце воевода, Лаки и пара мусульман из «радного вода» пытались вытащить уже мертвого Драгишу за ноги, но тот, упав там, где в прошлый раз чуть не накрыли Хозяина и прапорщика Колю, зацепился телом за куст: поэтому задача была не из легких. Драгиша, оказывается, когда увидел, что мы пошли в атаку, сам решил пойти нашим старым маршрутом. В общем-то, поступил он правильно: ударь мы с двух сторон в полную силу, где-нибудь и удалось пробить линию обороны противника, и у него началась бы паника. Драгиша подполз к тому неприятельскому бункеру, в который мы заскакивали в прошлый раз, и увидел там шестерых мертвых бойцов противника.