Сахаров замолчал на некоторое время. Даже не видя его лица я чувствовал — вновь прогоняя через себя результаты своих исследований этот человек испытывает нешуточные душевные муки. Похоже, он действительно считает, что вся ответственность за появление Зоны лежит на нем. Так ли это на самом деле или нет — кто знает…
— При этом я вполне обоснованно подозреваю, — наконец произнес Сахаров уже более спокойно, — что в зазеркалье — назовем его миром Бета — Зоны нет. Пока нет. А есть необъяснимые исчезновения людей и животных, которые, проваливаясь в трещину между мирами, в нашем мире — мире Альфа — становятся гуманоидными и негуманоидными мутантами.
— И вы хотите сказать, что там, в мире Бета никто ничего не замечает?
— Может и замечают, — пожал плечами Сахаров. — А может и нет. По моим расчетам трещина в мире Бета не локализована в одном месте. Там она есть ни что иное, как разбросанные по всей планете древние каналы несостыковок, расширившиеся в результате Последнего Взрыва в Зоне. В которые словно в ловушки попадают живые существа, в нашем мире централизованно пополняющие ряды так называемых мутантов. Зона в нашем мире это своеобразное озеро, в которое стекают из мира Бета многочисленные ручейки измененной биоматерии.
— Получается, что стреляя в кровососа мы убиваем себе подобного?
Сахаров качнул шлемом.
— Нет. Убиваем мы именно кровососа. В результате перехода через трещину в нем не остается ничего человеческого. Потому и важно закрыть эту трещину. Тогда, возможно, исчезнет и сама Зона.
— И как ее закрыть? — спросил я.
— Этого я не знаю, — сказал ученый. — Но предполагаю, что так называемый Монолит является ее основной составляющей. Так сказать, эпицентром, основным нарывом, порождающим то, что мы называем Зоной.
— И ее основной аномалией, — напомнил я.
— Видимо так, — кивнул Сахаров. — По крайней мере это более-менее стройная гипотеза, в отличие от остальных не разваливающаяся как карточный домик при попытке применить логический анализ к понятию «Зона».
Мне ничего не оставалось как согласиться с Сахаровым. Хотя мне было абсолютно все равно, подтвердится когда-либо его гипотеза или останется досужими домыслами пожилого гения. Меня по прежнему интересовали ответы лишь на два вопроса. К которым я не приблизился ни на сантиметр, несмотря на то, что уже успел повоевать с тремя наиболее мощными группировками Зоны. Кто я такой Сахарову выяснить не удалось — попытка разблокировать мое сознание лишь выковыряла из моей памяти странный сон-воспоминание, который запросто мог оказаться кадрами из какого-нибудь фильма или просто причудой сознания, потревоженного вторжением в мой мозг. Поэтому оставался второй вопрос.