– Мы предлагаем признаться добровольно, прийти с повинной, – продолжил вожатый-дознаватель, – это смягчающее обстоятельство. В противном случае мы проведем расследование и все равно узнаем истину. Но тогда ни о каком снисхождении не может быть и речи… Накажем весь отряд.
– Отвечаем, – мрачно подтвердил воспитатель, опустив слово «за базар».
Отряд затих, но никто не спешил писать явку с повинной.
– Мы работаем в милиции. В уголовном розыске. И если вы думаете, что мы не сможем найти прес… виновного, то напрасно. На одеяле остались отпечатки пальцев. После полдника мы всех дактилоскопируем, а к ужину все выясним. Это не блеф. Я понятно объясняю?
Мальчики и девочки дружно закивали головами, но по-прежнему из строя никто не выходил.
– Наверняка кто-то из вас знает виновного, но боится сказать… Он может сказать потом. Ничего зазорного в этом нет, потому что мы хотим узнать правду. А правда превыше всего. Итак, считаю до трех…
Сосчитал. Пионеры не кололись. Никого не испугало даже страшное и непонятное слово «дактилоскопировать».
– Что ж, – вожатый в сердцах стукнул кулаком о ладонь, – не хотите по-хорошему…
– Ты чего, дуплить их собрался? – шепнул воспитатель. – Да черт с ними… Прибьешь еще, срок намотают…
– На первые две недели отряд остается без купания. А если повторится что-либо подобное, то и на всю смену. Зинаида Андреевна разрешила применять любое наказание.
Гул неодобрения пробежал по строю, но признаться в содеянном никто по-прежнему не спешил.
– В столовую – шагом марш!
По пути на камбуз Виктор Сергеевич одернул Евгения Дмитриевича:
– Ты со своими ментовскими штучками завязывай. Чего ты стукачей из них делаешь?
– Не стукачей, а сознательных граждан. Между прочим, девяносто процентов тяжких преступлений раскрываются с помощью, как вы их называете, стукачей. Ничего более эффективного человечество пока не придумало. И вряд ли придумает.
– Потому что на другое мозгов не хватает… Завязывай, я сказал. Это я тебе как воспитатель советую. Ссученных нам не надо.
– Тогда тебя снова пришьют!
Спустя час после полдника, когда Виктор Сергеевич возвращался из места общественного пользования, называемого в его кругах парашей, к нему подошел аккуратно подстриженный мальчик в красной футболке и таких же красных шортах.
– Виктор Сергеевич, – негромко и быстро прокартавил он, – вас Жуков с Пантелеевым пришили… Я сам видел…
Сумароков несколько секунд смотрел на доносчика, потом спросил:
– Твоя как фамилия?
– Ложкин… Юра.
– Запомни, Юра: будешь стучать – погано кончишь…
– Но вы же сами сказали, кто знает…