– Ты старший? – не здороваясь, воспитатель обратился к вожаку.
– Ну, я. – Белый крутанул четки. – И чё?
– Мой пацан вам должен. Я его долг на себя беру.
– А отдашь?
– За тем и пришел. – Педагог достал из кармана шорт несколько сотенных купюр – накануне Зинаида Андреевна выдала обещанную заработную плату.
Белый одобрительно усмехнулся и посмотрел на своих. Я крут! Учитесь! Уважайте!
– А может, партейку? – не отдавая деньги, предложил Виктор Сергеевич.
– О`кей, – что-то прикинув, вальяжно согласился вожак, – только в долг я не играю.
– Я тоже. Не боись – отдам. Колода есть?
– Найдем.
Играть сели на сваленной сосне. За спиной воспитателя сразу пристроилась парочка наблюдателей. Следить за соблюдением правил.
– Не стойте сзади, – обернулся к ним Виктор Сергеевич, – детей не будет.
Наблюдатели нехотя убрались. На ветвях поудобней расселись болельщики – птицы и белки. Медведей, волков, зайцев и остальных, кроме комаров, партия не заинтересовала. Коля Белый достал замусоленную колоду, ловко перетасовал и положил перед соперником. Тот взял ее, повертел в руках и вернул на место.
– Сколько ставишь? – спросил местный авторитет.
Педагог кинул на сосну три сотни.
– На все.
Белый последовал примеру, вытащив свои деньги из пиджака.
Первую партию воспитатель проиграл. Перебрал. Коля высокомерно улыбнулся, сплюнул на траву.
– Еще будешь?
Виктор Сергеевич молча достал оставшиеся от получки две сотни. Взял колоду.
Теперь банковал он.
С этого момента удача покинула пахана потеряхинских. То ли не везло, то ли мухлевал он недостаточно ловко. За полчаса педагог отыграл мартыновский долг, лишил соперника всей наличности и повесил на него двести условных единиц, или пять тысяч рублей по курсу Центробанка. После потребовал расчета.
– Ты же говорил, в долг не играешь. Бабки на стол!
– У меня нет с собой. Я верну, в натуре… Или отыграюсь. Сдавай.
– Слы, я тебе чё, барыга? – Виктор Сергеевич швырнул ему под ноги колоду и поднялся с сосны. – Как на базаре торгуешься. Бабки гони!
Бригадир тоже поднялся, сунул руку в карман пиджака.
– Сказал, верну. Чё, не веришь? Отвечаю.
– Ты не святой дух, чтоб тебе верить. Короче, жопа есть – фуфла быть не может!
Воспитатель бросил взгляд на воспитанника. Тот по-прежнему зажимал уши, словно артиллерист перед выстрелом.
Возможно, присутствующая на стрелке организованная преступность не поняла значения последней реплики, но Коля не зря сидел целых два года. Кое-что усвоил. Товарищ в галстуке предлагал рассчитаться натурой. То есть нанес смертельное оскорбление.
Рука вожака выхватила «бабочку», лезвие сверкнуло на приветливом летнем солнышке.