Тем не менее она продолжила чтение перевода:
Собственные сердца у каждого, но не раздельные,
Расстояние, но не пространство
Между Голубем и его Королевой.
Лишь с ними такое чудо было возможно.
– Стоп, стоп, стоп! – замахал руками Саша. – Тут какая-то ошибка! Ты уверена, что правильно перевела?
– Ты вроде бы тоже в этом участвовал, – парировала Анна. – А в чем дело?
– В том, что у Левика Голубка – женского рода. Мужчина – Феникс, а у тебя все наоборот.
– Ничего не наоборот! – Анна сверилась с нужной строкой в книге. – Сам смотри. У твоего великого Шекспира Голубь является кавалером, а Феникс – его дамой. Цитирую дословно: «Twixt the turtle and his queen». Слово «queen» тебе переведет даже пятиклассник сельской школы. Оно обозначает «королева». А это, сам понимаешь, женщина.
– Действительно, – почесал в затылке Саша. – Как же раньше никто не заметил?
Анна выразительно хмыкнула, но воздержалась от комментариев. Успех вдохновил ее, и она продолжала читать уже бодрее:
Любовь между ними так сияла,
Что Голубь видел свое право
Сгореть на глазах у Феникс.
Один для другого был как собственное «я».
Обладатели здравого смысла испуганы,
Что сущность обернулась не тем, чем казалась.
– Обыватели всегда приходят в ужас по любому поводу, – не удержался от комментария Саша, – но воспитанный Левик почему-то об этом скромно умолчал.
Аня закончила строфу, игнорируя его замечание:
Одной Природы двойное имя
Обозначает здесь не одного и не двоих.
Пораженный Разум
Видит раздельное, слившееся воедино.
Все не то, чем кажется,
Простое обернулось гиперсложным.
И тогда он вскричал: как же двое
Могли достичь такого единения,
Ведь различие всегда остается заметным?
Но непостижимое для Разума
Может понять и объяснить Любовь.
Наконец он исполнил Плач
О Фениксе и Голубе,
Властителях Духа и Звездах Любви
Вместе с Хором на их Трагической Сцене.
– Дальше идет собственно Плач, который имеет столь же мало общего с вариантом господина Левика, как и все остальное, – автоматически пояснила Анна.
Красота, верность, совершенство,
Милосердие, благородная Простота
Здесь лежат, став пеплом.
Смерть теперь стала гнездом Феникс,
А верное сердце Голубя
Обрело покой в вечности.
Они не оставили потомства,
Но это не признак их бессилия.
Это был целомудренный брак.
Что-то кажется верностью, но ее больше нет.
Красота хвалится, но это не она.
Верность и красота погребены здесь.
К этой урне пусть направятся те,
Кто верен, кто справедлив.
Об этих умерших птицах вздохнет молящийся.
William Shake-speare – Уильям Потрясающий копьем.
– Знаете, почему-то в дословном переводе вся эта история совсем не похожа на – как ты сказал? – метафору, – призналась Анна. – По-моему, это самый настоящий некролог, где настоящие имена скрыты под птичьими масками.