Мы с Риткой переглянулись и выдохнули разом:
– Сонье!
Профессор взглянул на нас с интересом.
– К такому же выводу пришел и я, – сказал он, и в его голосе прозвучало уважение. – Местные легенды…
– Сонье – страшный человек, – неожиданно подал голос Марк. Мы совсем позабыли о нем и говорили на своем родном языке, так что Марк не понимал ни слова, но, услышав имя бывшего кюре, он вдруг решил вмешаться.
Все обернулись к художнику, который вмиг залился краской смущения.
– Меня зовут Марк де Лафорт, – представился он профессору.
– Очень приятно. Так вы из… – Мне показалось, что в глазах Марка мелькнуло умоляющее выражение. Профессор вдруг оборвал себя на полуслове: – Впрочем, неважно, – сказал он и… подмигнул Марку. Ритка, слава богу, смотрела в другую сторону, иначе ее предположение о том, что у профессора не все дома, получило бы новое подтверждение.
– Вы совершенно правы, молодой человек! – как ни в чем не бывало продолжал профессор, переходя на французский. – Конечно, исторических фактов об этом человеке не сохранилось – я имею в виду документально подтвержденные свидетельства, – но людская память хранит множество легенд, подтверждающих ваши слова. Одна из них гласит, что бывший кюре не только завладел несметными сокровищами тамплиеров, но и стал последователем их верований, причем самой темной их части.
– Так вот что искал Чухутин! – завопила Ритка. – Сокровища тамплиеров! Но откуда он о них узнал, старый неуч?
– Вы говорите о господине Чухутине из России? – изумленно переспросил Михаил Семенович.
– О нем, о ком же еще? – скривилась Ритка и добавила: – Редкая сволочь.
– Значит, он все-таки сделал это… – задумчиво проговорил профессор, и лицо его помрачнело.
– Вы знакомы с Чухутиным? – в моем голосе, помимо крайнего удивления, прозвучала настороженность.
– О нет. Лично мы не знакомы, но я слышал это имя в связи с очень неприятным происшествием…
– Покажите мне человека, который слышал об этом гаде в связи с чем-нибудь приятным, – рассмеялась Ритка.
– Возможно, возможно, – вздохнул профессор, – но в данном случае это касалось меня и моей работы. Дело в том, что мой ассистент, который казался мне весьма достойным молодым человеком, польстился на большую сумму, предложенную господином Чухутиным, и рассказал о наших исследованиях.
– Если это тот скользкий чернявый тип, который ошивался в библиотеке, – задумчиво проговорила Ритка, – то я не стала бы называть его молодым человеком, а уж достойным он выглядит и того меньше. Как зовут этого вашего перебежчика, не Вадик, случаем?
– Вадим Орешников, – удрученно сказал профессор. Мне показалось, что он огорчен не столько тем, что результаты его труда оказались в чужих руках, сколько предательством человека, которому он доверял. Чтобы отвлечь Михаила Семеновича от грустных мыслей, я напомнила: