— Ну что? — хмуро спросил Шото.
— Да ничего… — проронил Стерко, с шумом выдыхая воздух. — Все то же самое.
— Иногда мне кажется, что он все знает и понимает, и нарочно мучает меня…
— Не возводи напраслину на беднягу, — вздохнул Стерко.
— А это? — уточнил Шото, показывая прокушенную руку.
— Перестань! — разъярился Стерко. — Что ты от меня хочешь? Чего ты хочешь? Чтобы мы избавились от Зого?
Шото молчал.
— Ты же знаешь, что его болезнь неизлечима! И у нас есть только два выхода, Шото. Или мы будем ухаживать за ним бережно и терпеливо, как прежде, или нам придется его прикончить!
Шото вздрогнул, с ненавистью стрельнул глазами в сторону Стерко, поджал губы и, не говоря ни слова, повернулся к отцу спиной и прошел в комнату Зого.
Стерко перевел дух и бросился из дома. Все мыслимое и немыслимое время вышло.
Стерко остановил машину на небольшой автостоянке. Летом в жаркие дни тут негде яблоку упасть, но сейчас осень была уже на носу. Пусто, безлюдно, промозгло. Одним словом, гадко. Гаже просто некуда. Точно так же, как на душе у Стерко.
Выбравшись из машины, Стерко постоял немного, разглядывая пляж. Дождливым утром это местечко способно было навеять тоску даже на патологического оптимиста, так что уж говорить о измученном хаварре, золотые денечки для которого закончились давным-давно.
Вжав голову в плечи, Стерко взглянул на затянутое тяжелыми тучами небо, ежась, поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и неторопливо пошел к пляжу.
На скамье недалеко от воды сидел некто рыжеволосый в длинном темно-зеленом пальто. Стерко узнал бы, кто это, даже если бы не было этого ночного звонка. Эту прямую худощавую фигуру он узнал бы из сотни, из тысячи, из миллиона…
Стерко пошел по мокрому песку, поросшему редкими кустиками какой-то пожухлой травки. По мере того, как он приближался к скамье, сердце его билось все чаще и как-то все больнее и больнее. У Стерко даже зашевелилось этакое малодушное желание повернуться и уйти прочь.
— Здравствуй, Лэри! — произнес Стерко, останавливаясь за спиной у сидящего.
— Ты опоздал, — глухо сказал рыжеволосый. Как-то равнодушно сказал, и в то же время Стерко ощутил расплескавшуюся вокруг горечь.
Лэри обернулся и взглянул Стерко в лицо. Стерко сжался.
— Садись рядом, я не кусаюсь, — равнодушно проговорил Лэри и, отвернувшись, снова стал смотреть на вздрагивающую под ветром водную поверхность…
Стерко присел. Как давно он не был так близко от Лэри. Шесть лет. Всю жизнь. Вечность.
— Ты плохо выглядишь, — заметил Лэри, наклонился и набрал в ладонь почти белого песка.