Стерко стосковался по дому.
Домом он считал весь свой этаж. Потому что более миниатюрного места, которое можно было бы назвать домом, у Стерко не было. Давно не было, целых шесть лет… Шесть лет — такая малость, когда проживаешь их в привычной обстановке. И совсем другое дело ссылка на чужбину, пусть даже эта ссылка совершенно добровольная и абсолютно необходимая.
В спящем доме было тихо. Дети давно угомонились в своей комнате.
Обычно они долго грызлись друг с другом, но сегодня, видимо, унылая погода сделала свое дело, и ребята улеглись рано. Стерко подумал о том, чтобы пройти в их комнату и проверить, все ли в порядке, но почти сразу же передумал. С некоторых пор общение с детьми стало невыносимо тяготить его. Он пробовал себя убедить в том, что они ни в чем не виноваты, но вопреки всякому здравому смыслу постоянно срывал на них свое отчаяние…
Дело уже шло к рассвету. Стерко валялся на широкой кровати, не зная, как бы ему отключиться. Но тут легкий скрип двери и шлепанье босых ног по полу заставили Стерко насторожиться.
— В чем дело? — с тревогой спросил он.
И тут же кровать слегка просела от тяжести карабкающегося на нее тела.
— Зого, что случилось? — испугался Стерко, сразу же узнав эти слабые неуверенные руки и сбивчивое дыхание.
Парнишка забрался с ногами на кровать, опустил голову и плечи прямо на живот Стерко и замер.
Протянув руку, Стерко включил лампу. Зого лежал поперек кровати, подтянув колени к груди. Глаза его были широко открыты, и в огромных зрачках чернела безумная пустота, уже шесть лет жившая в мальчишке и не желающая отпускать беднягу из-под своей власти.
— Что, малыш? Почему не спишь? Приснилось что-нибудь?
Зого не ответил. Он редко разговаривал. Обычно он обходился жестами, а если их почему-то не понимали, Зого злился и бушевал. Словами он пользовался редко и с трудом, хотя абсолютно ненормальным назвать его было нельзя. Что-то в его голове еще безусловно теплилось. Когда Зого вел себя спокойно, его глаза были выразительными и ласковыми. Но чаще этот пятнадцатилетний паренек был в состоянии депрессии, и тогда с ним приходилось очень трудно.
И сейчас Зого дрожал и еле слышно скулил, сжавшись от страха.
Стерко осторожно сел на постели, подтянул к себе край покрывала и и укрыл братишку. Однако тот резко взбрыкнул ногами и снова сбросил одеяло. Стерко вздохнул с досадой: в комнате было прохладно. Но не желая лишний раз волновать Зого, он смирился. Обняв брата за плечи, Стерко принялся поглаживать его длинные светлые волосы, бормоча про себя бесполезные слова утешения.