Выслушивать Наташкины вопли мне пришлось минут на двадцать дольше, чем я рассчитывала. Юрки, к несчастью, дома не оказалось – при нем она не стала бы так усердствовать, так что отбиваться от Наташки мне пришлось самостоятельно.
В ней, по моему мнению, погибла великая актриса. Такому темпераменту могла бы позавидовать сама Сара Бернар, а в умении сгущать краски Наталье вообще не было равных. Только чашка свежезаваренного индийского чая на время отвлекла ее от чтения нотаций и дала мне возможность вставить хотя бы слово. Мой рассказ произвел на Наташку впечатление, а вот сама я была разочарована. В пересказе добытые мной факты выглядели неубедительно, и их оказалось слишком мало, чтобы сделать какие-либо конкретные выводы. Главное, ни один из них так и не приблизил меня к убийце. Сыщик, судя по всему, из меня получался не слишком удачливый.
Кое-что, конечно, заслуживало внимания. Например, почему Лия разговаривала с подозрительным человеком, как со старым знакомым? Или то, что она позволила заманить себя в крайне неподходящее помещение… Что вызвало ее раздражение, почему она выглядела сердитой? Если она знала этого человека, то существовал шанс обнаружить его, хорошенько расспросив ее близких.
Я все отчетливее понимала, как необходим мне адрес девочки. Неожиданно в голову пришло решение, удивительно простое. И как я могла забыть, что у Наташки имеется компьютер, подключенный к Интернету? В моем представлении Интернет больше всего похож на огромную помойку, только информационную. Понятия не имею, кто и зачем загружает в него столько всяческой информации, большая часть которой никем и никогда не будет востребована, но иногда и помойка может оказаться чрезвычайно полезной. Например, в данном конкретном случае.
Поделиться своими планами с Натальей я не успела, потому что совершенно неожиданно откуда-то из глубины квартиры донесся истошный вой, похожий на пожарную сирену.
– Кто у тебя там? – поинтересовалась я, вытягивая шею и прислушиваясь.
– Никого, – пожала плечами Наташка, тоже напрягшись. – Только ты и я.
Тут звук повторился, еще более громкий и отчетливый. Теперь он перешел в протяжное тоскливое завывание.
– Собака, что ли, воет? – удивилась я.
– У меня нет собаки, – резонно возразила Наташка. – Только кот, сама знаешь.
– Так, может, это Баська. Кошку ему захотелось, наверное?
– Он никогда не издавал таких отвратительных звуков. А кошка ему без надобности – он кастрированный.
– Ну, мало ли. Вдруг инстинкты проснулись…
Тем временем визг поднялся до такой высокой ноты, стал таким тонким и пронзительным, что походил теперь на мышиный писк. Только тогда это должна была быть очень большая мышь – от ее воплей у меня едва не лопались барабанные перепонки.