Наконец, посреди таких бредовых мучений появилась зудящая боль, где-то справа. Справа, сбоку… В руке. Как только Валька осознал, что у него болит рука, сразу понял, что если и не вернулся к жизни, то ненадолго пришел в себя.
Несмело приоткрыв веки, Валька содрогнулся: что-то темное, лохматое застилало ему глаза… Испуганный стон вырвался у него, и тут… Темная пелена отодвинулась, и Валька с облегчением сообразил: темное и лохматое это были длинные волосы склонившейся над ним девушки. Она разогнулась и с тревогой вгляделась в лицо Вальки. На ее пухленьких, хотя и несколько бледных губах появилась улыбка.
— Ты видишь меня? — спросила она. Ее низкий бархатный голос показался Вальке самой лучшей музыкой на свете.
— Вижу, — согласился Валька.
— Хорошо. Никто не верил, что ты очнешься.
— Я сам этому не верил, — прошептал Валька и с опаской попробовал повернуть голову. Это у него, к удивлению, получилось.
— Вот видишь, все будет хорошо, — обрадовалась девушка. — Я не стала никого слушать. Я знала, что ты обязательно выкарабкаешься. Конечно, ты еще очень долго будешь болеть. Будут и приступы, такие же, как раньше, и может быть, тебе снова покажется, что ты все же умираешь. Но запомни, раз ты сейчас слышишь и видишь меня, значит, ты сможешь теперь выжить. Только не надо опускать руки.
— Опускать? Да я их больше никогда не подыму, — пробормотал Валька, и услышал серебристый смех:
— Не надо так шутить! Ты поправишься, хотя и не сразу… — мягкая шелковистая ладонь погладила его по щеке.
Валька зажмурился, а потом открыл глаза и уставился в потолок, сработанный из прямых, ровных, оструганных тонких стволов каких-то деревьев. В древесине Валька не разбирался, поэтому, когда, скосив, глаза увидел, что находится в бревенчатом помещении без окон, спросил:
— Это что, баня?
— Почему баня? — удивилась девушка. — Это землянка.
— А окна?
— Это не жилье, — отозвалась девушка. — Это мое убежище. Брат велел мне держать тебя здесь, и он прав. Здесь тебя никто не потревожит попусту…
— Убежище? — переспросил Валька. — Ты от кого-то прячешься?
Девушка снисходительно засмеялась:
— Почти у каждого из нас, кроме жилья, есть убежище, и даже иногда не одно. Убежище — это место, где можно спокойно заниматься делом. Каждому своим.
Валька попытался разглядеть девушку в полумраке землянки. Она была темноволоса, сидела прямо, но свободно, опираясь спиной о стену и сложив руки на коленях. У нее были широко расставленные, большие светлые глаза, обрамленные недлинными, но очень темными ресницами, прямой носик, мягкий овал лица и чуть упрямые губы, которые девушка слегка поджимала, замолкая. Из ее длинных густых распущенных волос на макушке были выхвачены две толстые пряди, перевиты чем-то светлым и оставлены торчать наподобие обвислых заячьих ушей. Глядя на нелепые прядки, Валентин невольно улыбнулся.