В эти краткие минуты отдыха она думала не о предательстве отца и не о бегстве Рида Бэннона. Мамы, родной и единственно близкой, давно уже нет в живых, но материнская нежность, которой она так щедро одарила Тресси в детстве, сейчас переполняла сердце девушки, передаваясь и крохотному малышу-индейцу. «Иные связи, – думала Тресси, – никогда не рвутся, а значит, они прочны, как сама земля. Неизменны, незыблемы, словно горы, деревья, реки, вода. Постоянны, как сама вечность».
– Я люблю тебя, Калеб, – прошептала она, целуя нежную теплую щечку… и с изумлением увидела, что на крохотное личико упала слеза. Ее слеза. В кои-то веки Тресси плакала не от горести, а от счастья, и как же сладки казались ей эти слезы!
– Я люблю тебя, Калеб, люблю, – повторяла она, будто все еще пела колыбельную.
* * *
Старательский поселок Вирджиния переживал эпоху наивысшего взлета, какой только может случиться с подобным поселением. Клич «Золото!» эхом прокатился в горах, тянувшихся от самой Калифорнии, и пронесся вихрем вниз, в долины. Город Вирджиния стал вторым Комстоком, превзойдя размахом даже знаменитую золотую лихорадку сорок девятого года. Стойкий человек, не боящийся тяжелого труда, мог бы за ближайшие годы сколотить здесь недурное состояние.
Прибытие к месту назначения не вызвало у Тресси ни малейшего восторга. Она совершенно выбилась из сил. Поэтому ничто ее не радовало. Едва она выбралась из дилижанса, на нее обрушился такой шум и гам, что на миг захотелось обратиться в бегство.
Со всех сторон теснились обшитые досками дома, и толпы людей сновали туда-сюда, словно все были заняты каким-то неимоверно важным делом. Люди кричали, толкались, бесцеремонно прокладывая себе дорогу, смеялись и свистели, подзывая собак. Громко хлопали кнуты, и неистово ржали лошади.
Кейт Флэннигэн встречал супруг. Тресси понимала, что недавняя попутчица вовсе не забыла о ней, но Кейт настолько обрадовалась встрече со своим благоверным, что они тут же быстренько пошли по направлению к новому дому неподалеку от станции. Дом, по рассказам Кейт, принадлежал Флэннигэну-старшему. Напоследок Кейт успела крикнуть:
– Навести нас, когда устроишься!
Не то чтобы новая подружка бросила Тресси на произвол судьбы – она просто не знала всей правды. Тресси постеснялась рассказать ей обо всем, и Кейт была уверена, что ее попутчицу тоже кто-то встречает.
На последней остановке Тресси переоделась в единственное свое чистое платье. Сейчас, держа в одной руке узелок с вещами, а другой прижимая к себе Калеба, она стояла на дощатом тротуаре и озиралась по сторонам. Наискосок через улицу красовалось солидное здание с грубо намалеванной вывеской: «Салун «Золотое Солнце». Тресси окинула взглядом людную улицу и спросила себя – а чего она, собственно, ждет? Глупо думать, что сейчас ей навстречу бросится, раскрыв объятия, блудный папочка.