Калеб заплакал громче. Роза остановилась у двери салуна «Золотое Солнце», поджидая Тресси.
– Тебе нужно вымыться и накормить маленького. Пойдем со мной.
Вместе они поднялись по лестнице в задние помещения прохладного полутемного салуна. Тресси почти не смотрела по сторонам, едва волоча ноги по ступенькам. Ей хотелось лишь поскорей искупаться и лечь в постель, но в крайнем случае она охотно согласилась бы только на второе.
Поднимаясь по лестнице, Роза оживленно болтала:
– Женщин здесь раз-два и обчелся, и не только в Вирджинии, но и по всему краю. На таких молодых красавиц у нас большой спрос.
Тресси так устала, что даже не стала уточнять, кому это и зачем так нужны молодые красавицы. Она уже предвкушала, как искупается и побрызгает на себя чем-нибудь таким же ароматным, как духи этой женщины, а потом нырнет в роскошно мягкую постель.
Плач Калеба вывел ее из оцепенения.
– Мне нужно молоко, – пробормотала она. Они уже стояли на верхней площадке, и Роза удивленно спросила:
– Разве ты не кормишь его грудью? – Ее тон ясно говорил, что думает Роза о матери, не желающей кормить грудью своего малыша.
Тресси запнулась, решая, не пора ли сказать правду… но она чересчур устала, чтобы сейчас пускаться в долгие объяснения.
– У меня нет молока.
– Тогда я сейчас пошлю за ним кого-нибудь из девочек. Что еще тебе может понадобиться?
Тресси поудобнее перехватила Калеба и угрюмо взглянула на Розу.
– Ему нужны пеленки и подгузники, но у меня нет денег. – Она скорее умерла бы, чем попросила что-то для себя, но ради Калеба можно и поступиться гордостью.
Роза небрежно отмахнулась рукой, затянутой в ослепительно белую перчатку.
– Мэгги! Поди сюда! – крикнула она в приоткрытую дверь.
В коридор выглянула бойкая брюнетка не старше Тресси. Роза подошла к ней, и они начали шептаться, причем брюнетка все время украдкой поглядывала на Тресси и Калеба. На ней были лишь черный, туго затянутый корсет да черные чулки. Тресси, несмотря на усталость, уставилась на это полураздетое диво. Наконец девушка кивнула и исчезла за дверью. Роза привела Тресси в комнату, втолкнула ее внутрь и, зайдя сама, захлопнула дверь.
Калеб засопел, громко посасывая кулачок.
– Ах ты, мой бедненький, – пробормотала Тресси, нежно гладя его черный, влажный от пота хохолок.
Роза подвела ее к обитому красным бархатом дивану, и Тресси с небывалым облегчением рухнула в его мягкие объятия. И тут же увидела ванну. Не просто ванну – подлинное произведение искусства, расписанное снаружи золотыми и синими завитками. Заглядевшись, она и не заметила, как удалилась гостеприимная хозяйка салуна. Внутри ванна сияла сливочно-нежной белизной и была в длину фута четыре, не меньше. Как чудесно будет лежать в ней, погрузившись по горло в пенную горячую воду. Впрочем, можно и не горячую, и даже без пены – все равно, какое блаженство!