Из-за такого принципиального подхода Лютикова к своему делу, за всю службу в роте специального назначения я не видел сколько-нибудь значимых парашютных происшествий. Капитан умел достучаться до сознания самых последних отморозков, которых так щедро Родина призывала в спецназ. Были мелкие отклонения, были и у меня, но погибших в роте не было. Только за это Сереже Лютикову можно поставить памятник.
Если же в небо шагает радист, или нужно десантировать с группой большое количество взрывчатки, применяются специальные грузовые контейнеры, которые крепятся к подвесной системе основного парашюта. Десантник выходит за борт с контейнером в руках, а после раскрытия парашюта контейнер повисает на семиметровом фале. Называется эта штука ГК-30 — грузовой контейнер, грузоподъемность — 30 килограмм. Мне повезло — с ГК-30 я не прыгал ни разу.
Прыгали мы с вертолета Ми-8 и транспортного самолета Ан-26. С самолета я прыгал как в бортовой люк, так и в рампу. В рампу когда прыгаешь, такое чувство, будто идешь по жесткому полу, а потом раз и у тебя под ногами нет никакой опоры. Забавно.
Начиная с третьего прыжка (для меня по счету с шестого) все прыжки я выполнял с РД и оружием. Прыгали в основном с высоты 800 метров, но на показательных прыжках 2 августа 1994 года в составе группы из пяти человек я прыгал с высоты 120 метров. А 20 августа на окружных учениях в составе разведгруппы я прыгал ночью с высоты 300 метров.
Что самое интересное, в армии за прыжки платят деньги. За четырнадцать прыжков я должен был получить достаточно большие деньги. В реальности на руки я получил деньги за два или три прыжка. Остальные деньги — это вообще отдельный рассказ.
Рота на аэродроме. Идет укладка парашютов. Погода хорошая, и возможно, будем прыгать. Для всей роты это первый прыжок. Командир роты майор Иванов и зам по ВДС капитан Лютиков зверствуют.
— Рыжий, скотина! Ты как купол налистываешь? Кто тебя этому учил?
— Так я же это… — разведчик все делает вроде правильно, но ротному нужен козел отпущения…
Лютиков подходит ко мне. Я уже закончил налистывать и готов приступить к натягиванию чехла. Капитан смотрит на мою работу. Он знает, что у меня на гражданке было три прыжка, но это никак не влияет на качество контроля. Более того, мне кажется, что меня он контролирует сильнее, чем других. Оно и верно — других он учил сам, а меня кто-то другой. Переучивать всегда сложнее, чем учить. Лютиков кивает и идет дальше.
На старте идет проверка. Лютиков подходит ко мне. Открывает клапан, смотрит шпильки. Смотрит установку прибора ППКУ. Прибор должен раскрыть запасной парашют, если в воздухе у парашютиста не раскроется основной парашют, и он не сможет самостоятельно ввести в действие запасной. Даже если парашютист будет без сознания, то умный прибор раскроет запасной парашют и жизнь десантника будет спасена. Второй вариант автоматического введения запаски в действие — это когда какая-нибудь десантная бестолочь забудет развязать тесьму, связывающую прибор со шпильками запаски. Тогда запаска вываливается вперед и вниз, потом начинает расправляться, наполняться воздухом, и в результате обычно заходит стропами между ног десантника, наполняется полностью, ставит парашютиста раком и в таком раскоряченном состоянии российская военная угроза опускается на земную твердь. Потом ему вынимают матку.