Парень дергается, тянет руки к лицу, словно пытаясь его защитить. Поздно пить боржоми, когда почка отвалилась! Следующим ударом я ломаю ему трахею, и перехватив его руку, бросаю лицом в снег. Прощай!
Я оборачиваюсь, и сталкиваюсь лицом к лицу с высоким бородатым мужчиной в спортивном костюме. Без шлема, и даже без защитного костюма! Хоть кто-то здесь понимает, что такое настоящий бой… Его рука поднята над головой, и в ней он держит крепко зажатую РГДшку. Черт! Это тебе не автомат, который можно выбить из рук противника, и направить на него же. Это граната, и траектория полета ее осколков, в отличие от траектории полета пули, непредсказуема абсолютно.
Я до предела углубляю порог восприятия, вслушиваясь в биение его сердца. Боится ли он? Какие мысли сейчас роятся в его голове? Готов ли он умереть вместе со мной? Сердце бьется чуть быстрее, чем у человека в спокойном состоянии, но мое сейчас вообще готово выскочить из груди. Я не паникую, не волнуюсь, просто сказывается бешеный галоп навстречу отряду и разгоряченность боя. А его сердце лишь чуть-чуть выбивается из обычного ритма…
Я замираю, готовая в любой момент броситься на него, или от него, и он, глядя на мою растерянность, улыбается. Не злорадной, а вполне доброй улыбкой.
— Не боись, — посмеиваясь в бороду говорит он, и кивает головой на гранату в своей руке, — Не рванет. Кольца в ней, правда, уже нет, но я держу крепко.
— Не сомневаюсь. — говорю я, глядя ему прямо в глаза. Суровые такие глаза, без тени чувств, но не пустые. Вот только что же в них, какое чувство? Какие намерения? Не могу понять — вижу лишь отблески огня.
— Поговорим? — говорит он.
— Поговорим. — соглашаюсь я. Черт возьми, как же он сумел так близко ко мне подобраться? Заметь я его несколько секунд назад, у меня был бы шанс, и даже очень неплохой. Выбила бы гранату из его руки, швырнув в него чем-нибудь, бросилась бы бежать, на худой конец… А теперь мне и остается только разговаривать с ним, тянуть время.
Хотя нет, время, похоже, тянет он. Уцелевшие от моего обстрела поднимаются на ноги, и начинают понемногу вновь понимать, что происходит и где они находятся. Высокую фигуру своего командира, а в том, что главный здесь он, я не сомневаюсь, они замечают без труда даже во всеобщей панике и среди столбов огня. Подтягиваются к нему, окружая нас неплотным кольцом… Человек десять, не больше. Больше половины отряда я уложила, но на подходе джипы, а за ними и грузовики с большим числом бойцов. Я отчетливо слышу приближающийся рокот моторов.
— Зачем ты напала? — спрашивает он.