частью этого плана.
— Да.
— Потому что моя жизнь несущественна, — повторила она его слова.
Зазубренное серебряное лезвие ножа согласно блеснуло.
— Да.
Желтые, оранжевые и голубые языки пламени яростно вспыхивали внутри камина из атласного дерева.
Виктория никогда не подозревала, что горящие поленья могут излучать столько холода.
— Вы планируете убить меня, чтобы избавить от подобной… смерти?
— В конечном итоге, вы скажете мне спасибо за это.
Волна гнева поднялась внутри Виктории.
— Мужчина, который написал эти письма, сказал, что после того, как я подарю ему свою девственность, я приму как «необходимое зло» потерю всего, к чему когда-либо стремилась. Сейчас вы утверждаете, что я поблагодарю вас за собственное убийство. Вы простите меня, сэр, если я не соглашусь ни с одним из вас.
— Мужчина, который написал письма, не предлагал вам выбора. В отличие от меня.
— Выбор между чем? — Нотки истерии прозвучали в голосе Виктории. — Между способами, которыми вы меня убьете?
— Я даю вам шанс выжить, мадмуазель.
Первая смерть, сейчас…
— И что я должна сделать, чтобы получить этот шанс?
— Быть моей гостьей.
— Прошу прощения?
В Виктории вдруг проснулся неуместный интерес: сколько раз она просила у него прощения за последнее время? Четыре? Пять? Больше?
— Оставайтесь здесь, в моих комнатах, до тех пор, пока не станет безопасно. — Безопасность… не было никакой безопасности в его глазах. В его комнатах. В его доме. — У меня есть люди, которые будут охранять вас.
— Раньше вы говорили, что не можете гарантировать, что со мной ничего не случится, — резко возразила Виктория.
— Я и не могу.
Медная кровать тускло блестела.
В его глазах не было ни намека на приглашение разделить ее.
Виктория подумала об улицах, которые ждали её. И вопреки всему выбрала их.
— Я не могут остаться в ваших личных покоях, — твердо ответила она. Ее слова прозвучали так, словно их сказала та, кем она когда-то работала — тридцатичетырехлетняя незамужняя гувернантка.
— Вы пришли сюда, мадмуазель, готовая к гораздо большему, чем просто спать в моей кровати.
Память о его нежелании, чтобы она прикасалась к нему, рассердила Викторию.
— Но вы не хотите меня… в этом смысле.
Ее рот со стуком закрылся. Зачем она это сказала?
Он ведь говорил ей, что если возьмет ее, она умрет.
— Когда все закончится, я заплачу вам две тысячи фунтов, — предложил Габриэль.
С двумя тысячами фунтов Виктория могла прожить остаток своей жизни в комфорте. Не боясь ни голода. Ни холода. Ни мужчины, который выжидал, чтобы похитить ее девственность…
— Мне не нужны деньги, которые я не заработала.