– Итак, – сказал Джон, – отойдем-ка чуть-чуть назад. Вокруг стола слишком много энергии ян, он боится.
– Вы собираетесь снова его вызвать?
– О да. Знаете, это было не слишком вежливо. Если бы он попросил, я бы тут же убрал благовоние.
Джон зажег новую сигарету и положил ее в пепельницу. Я подошел к сыну Учителя и сел рядом.
– Сможешь переводить мне то, что будет говорить твой отец?
– Конечно. Обычно отец задает вопросы духу и потом громко произносит его ответы, чтобы мы тоже могли их слышать.
– Ему не помешает, если ты будешь говорить?
– Отцу? Когда он медитирует, ему при всем желании не помешаешь.
Снова погасили свет. Все сели на пол подальше от стола, перед ним остался только Джон. Я сосредоточил взгляд на огоньке от сигареты; снова он начал двоиться, и началось то же самое. Чашка пришла в движение, пролив немного чая, потом сдвинулись стакан с водой, сигарета. Джон заговорил, и с помощью мальчика я следил за его речью.
– Да-да, понял. Ты мусульманин, и мы не будем оставлять для тебя благовоние. Мы не хотели тебя обидеть. Тебе нравится сигарета? Хорошо, хорошо. Почему ты здесь? А, Бог велел тебе быть здесь, и ты останешься, несмотря ни на что. О'кей.
Могут ли эти люди оставаться в доме? О, они тебе нравятся! Да, они хорошие люди, не правда ли? Ты любишь банановый пудинг? Конечно, они будут оставлять его тебе как подарок. Каждый вечер в среду. О'кей. Но ты должен обещать, что будешь их защищать и никогда не обидишь. Если возникнут проблемы, приходи ко мне. Обещаешь? Хорошо. Они тоже обещают, что будут давать тебе банановый пудинг каждую среду. И сигареты тоже? О'кей. Ладно-ладно. Я рад, что ты доволен. Кстати, как ты думаешь, кто завтра выиграет в американский футбол? Нет, постарайся угадать, потому что я хочу поспорить с друзьями. А, хорошо. Да, это и моя любимая команда.
Люди начали смеяться. Зажгли свет. Хозяин дома записал просьбу духа. Один из гостей взял печенье и кофе, которые были приготовлены как дары. Атмосфера стала раскованной, никакой мистики.
Кажется, никогда в жизни я не наблюдал ничего более естественного.
Я завидовал им, страшно завидовал. Я думал о Западе и о том, как там относятся к смерти. Чувство потери и страх – вот что испытывают люди по отношению к умершему, любимому ими или нет. Здесь же люди спокойно воспринимают все, что им дается. Так, когда в самых примитивных культурах люди могли говорить с умершими через шаманов, им был не чужд мир духов. Смерть на самом деле поддается контролю, сознание переходит в какую-то другую форму. Это как процесс старения: большинство из нас понимают и принимают то, что состарятся, и готовятся к уходу на пенсию. В конце концов, это часть жизни. А как мы на Западе планируем свою «отставку» после смерти? Наше единственное убежище – религия, что-то далекое и неясное, с непроверяемыми догмами, лежащими в ее основе, и иерархией посредников между нами и тем, что будет потом. А здесь было то, к чему любой может прикоснуться, нечто совершенно обыденное. Джон болтал с мертвецом о спорте, черт возьми!