Диана спикировала к самой земле и понеслась над дорогами в сторону разрастающегося гриба, выискивая по пути раненных и, быть может, ИБС.
Сюрикен — японец по происхождению и русский по призванию, вскоре поравнялся с Единорогом. Кивнув друг другу, они продолжили полет уже вместе.
Хаммер добрался до места взрыва первым, оставив поле боя за застигнутым им возле Дома Офицеров зверочеловеком.
Франк взмыл ввысь и, также, заметив громадный черный гриб, сорвался с места в карьер.
13 Назгулов зависли над парящей воронкой, не решаясь спуститься вниз, но, одновременно, чувствуя, что там, внизу, что-то происходит. Они ощущали чуть приглушенную энергию Назгула и кого-то, гораздо более могучего, чем они.
Бласт обвел всех мысленным взором, проверяя, все ли здесь. Не хватало, разумеется, погибшего Берсека и… Пумы… «Внизу или она, или кто-то из новеньких, только что осознавших себя. А вот кто второй?…»
«Тень!» — откликнулся парящий рядом Единорог, услышав его мысли.
«Откуда ты знаешь?»
«Просто знаю. Я с ним знаком немного дольше, чем ты, и, потому, научился отличать его от других. Да и, согласись, кто еще может быть ТАМ, в этом пекле?»
Бласт не ответил. На ум приходило только, что, быть может, там, внизу, засел ИБС — возможно, самый сильный из них. И он то и разнес «Когорту». Но в это, почему-то, верилось с трудом.
«Я пойду вниз» — сказал он остальным.
«Я с тобой» — откликнулся Мух.
«И я!»
«Я тоже тут не останусь!»
Мысленные голоса Назгулов перебил тяжелый и властный голос Единорога.
«Нет! Пойдем мы с Бластом. Вдвоем. Остальным дожидаться тут!»
Никто не спросил, почему. Никто не попытался оспорить приказа, а это был именно приказ. Шестым чувством все, вдруг, осознали, что Единорог прав, и что он и Бласт каким-то образом вдруг стали выделяться среди Назгулов — что-то в них изменилось, и изменилось именно за сегодняшний день. И именно по этому они вдвоем должны пойти туда, к Пуме, если это она. Не потому, что они сильнее или лучше, а потому, что они другие. Уже не такие, как остальные одиннадцать.
Единорог и Бласт спикировали вниз одновременно, прорываясь сквозь клубы горячего пара и дыма, заслоняясь от жара мгновенно созданным телекинетическим барьером, действовавшим даже лучше, нежели жидкий металл. Их падение не длилось и секунды, когда вырвавшийся из глубины воронки крик заставил их сжаться в комок и замедлить полет. Этот крик, полный ужаса, боли и предсмертной агонии, не был порожден легкими и горлом — он передавался через сознания, заставляя разум кипеть и плавиться от боли, которую испытывал сейчас погибающий Назгул.