Они были знакомы всегда. Их родителей связывали какие-то неразрывные мистические узы дружбы. Они были свидетелями на свадьбах друг у друга, крестными родителями детей, вместе плакали на похоронах, вместе проводили отпуска и организовывали друг другу кредиты, когда строили свои дома. И построили их вместе. Один возле другого в пригороде Познани. Их матери — ее и Агнешки — окончательно и бесповоротно включили в свою дружбу их отцов, своих мужей. Четверка единственных детей в своих семьях, соединенная двумя свадьбами, четырьмя актами духовного родства и отсутствием изгороди между участками. Она никогда не выясняла, но была уверена, что у всех четверых одна и та же группа крови. Она не помнит сочельника, на котором не было бы «тети Ванды и дяди Мирека». Если Фрейд, отец шестерых детей, прав и отсутствие братьев и сестер является первопричиной чувства одиночества, то их родители сделали все, чтобы воспротивиться этому и при отсутствии кровных уз сделали ставку на узы дружбы. Сам Фрейд постоянно искал дружбы, хотя был известен тем, что не умел ею дорожить. Он считал, и в этом парадокс, что дружба — одно из проявлений нарциссизма. Выбирая друзей, мы делаем ставку на их максимальное сходство с нами, чтобы увидеть себя в их глазах, словно мифологический Нарцисс в зеркале вод, с которым он не в силах расстаться. Но в случае их родителей — ее и Агнешки — это никак не подтверждалось.
Агнешка родилась почти ровно через год после нее. Они ходили в одну и ту же школу, одинаково экстравагантно одевались, слушали одну и ту же музыку, читали те же самые книги и влюблялись в одинаково придурочных парней. К счастью, не в одних и тех же. Когда перед выпускными экзаменами в школе она объявила, что хочет изучать психологию в Варшаве, то первое, что она услышала от своей матери, было: «Как ты можешь обрекать на это Агнешку?!» После своеобразного траура, воцарившегося на некоторое время в обоих домах, Агнешка постепенно привыкла к мысли, что Варшава — это не так уж и далеко. Она осталась в Познани и поступила в Экономическую академию. Поначалу они встречались очень часто. Потом, занятые своими делами, немного отдалились друг от друга, но и тогда все уик-энды или каникулы в Познани она большую часть времени проводила с Агнешкой. И с ее мужчинами. Чуть ли не каждый раз с разными. Ей приходилось быть внимательной, чтобы не путать имена.
Агнешка очень привлекательная. У нее есть все, что пленяет и возбуждает. Она знает это и методично и настойчиво подчеркивает. Исключительно глубокие декольте и пышные груди, распущенные длинные волосы, татуировка, виднеющаяся над линией низко спущенной на ягодицы короткой юбки или брюк в облипку. И плюс ко всему личико лолитки с влажными пухлыми губами и огромными удивленными глазами. Классический пример женщины-самки из снов фрейдовских пациентов, мучимых сексуальными наваждениями. Если бы к Агнешке применить то, что Фрейд называл «свободной ассоциацией», она, несомненно, была бы связана с сексом и разнузданной похотью. Когда они разговаривали о мужчинах, от нее всегда исходило и обволакивало эту тему настроение хрусти, разочарования и странной, с налетом цинизма, невоплощенной мечты. «Я все думаю, почему мужчины предпочитают вспоминать обо мне, а не оставаться со мной, — сказала она как-то, когда они встретились в Варшаве, в общежитии. — Мне так мало от них надо, я сама плачу по своим счетам, я разговариваю с ними, часто прикидываюсь глупее их, интересуюсь электроникой, гонками по гаревой дорожке, живописью, биржей, интернетом или футболом, я учусь готовить, никогда не завожу разговор о браке, никогда не спрашиваю, где они припозднились, всегда при случае выражаю восхищение ими, делаю им космические минеты, соглашаюсь на преждевременное семяизвержение, и все равно спустя два, самое большее три месяца перехожу исключительно в разряд воспоминаний и порою используемой в качестве номера сексуальной «скорой помощи» записи в мобильнике; ну скажи, ты, будущая пани психолог, что я делаю не так, в чем мы расходимся со счастьем?!» Она тогда ничего ей не сказала. Агнешка и сама знала, что поступает неправильно, пытаясь угадать желания других и наивно веря при этом, что так сможет удовлетворить собственные.