В углу противно пищат цыплята… Выкинуть бы эту мелочь, скормить бы свиньям — все равно за предполагаемый месяц несушками они не станут. Но как я объясню их исчезновение Саше? Она то думает, что мы здесь надолго, если не навечно…
Потом были долгие поиски какого-нибудь пшена, которое с готовностью принялись клевать и цыплята в доме, и куры в курятнике. Хоть кто-то прекратил жаловаться на жизнь.
Саша вернулась с половиной ведра молока, красноречиво посмотрев на меня и дав понять, что кабы не я — ведро было бы полным. Не потерпев ее возражений я оставил нам на ужин от силы литр, а все остальное отдал свиньям, логически рассудив, что раз кошки любят молоко, то и эти всеядные твари не побрезгуют. Оказался прав… На молоко они набросились как алкаш на пиво поутру…
В погребе нашлась картошка, которую мы, совместными усилиями, сварили на печке, и умяли за обе щеки, закусывая квашеной капустой, пол бочки которой оказалось в том же погребе. Запив парным молоком ужин, показавшийся самым вкусным за всю жизнь, и употребив вовнутрь по бутерброду из «Подорожника», мы оба, не сговариваясь, откинулись на спинки стульев и улыбнулись друг другу.
Казалось, что пусть медленно, все же жизнь начинала налаживаться.
Казалось… Именно казалось. Но в тот момент, не смотря на какофонию звуков на улице, мы были сыты и довольны.
Я видел, что Саше было тяжело, и искренне сочувствовал ей. Сегодня она потеряла родителей, друзей, знакомых… Она не хотела говорить об этом, но я, после нескольких неудачных попыток, все же вывел разговор на эту тему.
— Они, ведь, не умерли! — говорил я, — Не страдали, не мучились… Они просто исчезли. К тому же, все в мире относительно. Кто знает, может быть исчезли не они, а, как раз мы?
— Может быть… — со вздохом согласилась Саша, — Может быть это нас занесло в неизвестный мир, а все они живут сейчас там же, где и жили, и оплакивают нас с тобой. Наше исчезновение… Но все же я, по крайней мере, хотела бы знать, что произошло. Что это, нашествие инопланетян? Если да, то де они? Где знаменитые треножники Уэллса, или на чем они вообще к нам прилетели?
— Треножники не летали… — напомнил я, но Саша лишь отмахнулась от меня.
— Какая разница?! Все равно я не о том… Или это какая-то кара Божья? Вроде Всемирного Потопа…
— Потоп был, — вновь не удержался я от комментария, — Но не всемирный.
И когда Саша рассмеялась, ко мне вернулось ощущение, что все будет в порядке… И со мной, и с Сашей, и вообще со всем этим миром.
У нас уже слипались глаза, поэтому, наспех убрав со стола, мы легли спать. Саша — на двуспальной кровати, в которой, судя по двум ночным рубашкам, спали хозяева этого дома в тот миг, когда Зазеркалье изменило этот мир, повинуясь моей воле, а я — в кресле, устроившись возле печки.