Как видите, – внезапно перебил себя Пуаро, – вопросам, касающимся мадам, буквально нет предела. Она загадка от начала до конца. И это вынуждает меня сделать вывод. Мадам Райс либо сама виновата, либо же знает – или, скажем, думает, что знает, – истинного преступника. Только вот не ошибается ли она? Знает она или просто подозревает? И как мне заставить ее говорить? – Он вздохнул. – Ну что ж, я возвращаюсь к своему списку.
Ж. Мистер Лазарус. – Любопытно, что у меня фактически нет к нему ни одного вопроса, если не считать самого тривиального: не подложил ли он отравленные конфеты? После чего у меня остается всего один, абсолютно не относящийся к делу вопрос. Я все же записал его. Зачем мсье Лазарус предложил пятьдесят фунтов за картину, которая стоит всего двадцать?
– Он хотел оказать Ник услугу, – предположил я.
– Он сделал бы это иначе. Ведь он делец. А дельцы не покупают вещи, которые можно продать только с убытком. Если бы ему хотелось оказать любезность мадемуазель, он одолжил бы ей денег как частное лицо.
– Как бы там ни было, но это не связано с преступлением.
– Ваша правда… и все-таки мне это очень любопытно. Я ведь изучаю психологию.
Теперь перейдем к З.
З. Капитан Челленджер. – Почему мадемуазель Ник рассказала ему, что она с кем-то помолвлена? Что ее вынудило? Ведь никому другому она не рассказала. Может быть, он сделал ей предложение? Каковы его отношения с дядей?
– С дядей?
– Да, с доктором Маком Эллистером. К слову сказать, довольно темная личность. Но я продолжаю. Возможно ли, что, прежде чем о гибели Майкла Сетона было объявлено официально, какие-то сведения просочились в адмиралтейство частным порядком?
– Я не совсем понимаю, к чему вы клоните? Пусть даже Челленджер узнал о смерти Сетона раньше всех, все равно это не причина для убийства любимой девушки.
– Вполне согласен. Все, что вы говорите, абсолютно логично. Но я же вам сказал, это всего лишь факты, которые мне хотелось бы выяснить. Я по-прежнему остаюсь ищейкой, которой приходится обнюхивать всякие малоприятные предметы. Однако продолжим.
И. Мсье Вайз. – Как объяснить его слова о фанатической привязанности его кузины к Эндхаузу? Какую цель мог он преследовать, утверждая это? Получил ли он завещание или не получил? Да и вообще, честный он человек или нет?
И наконец, К. Точным здесь остается то же, что и прежде, – огромный вопросительный знак. Существует ли он на самом деле или… Боже мой! Что с вами, мой друг?
С внезапным криком я вскочил со стула и дрожащей рукой указал на окно.
– Лицо! – закричал я. – Я видел в окне чье-то лицо. Ужасное! Его уже нет, но я его видел!