– Вас это очень удивляет, не правда ли, мистер Рестарик?
– Вот именно. Когда Алекс рассказал мне, я не поверил своим ушам.
– Кто, по-вашему, может давать мышьяк миссис Серроколд?
На красивом лице Стивена Рестарика мелькнула улыбка.
– Не тот, кого обычно подозревают. Мужа можете исключить. Льюис ничего не выигрывает. К тому же он ее обожает. Он сам не свой, когда у нее даже просто заболит мизинчик.
– Тогда кто же? Есть ли у вас какие-нибудь подозрения?
– О да! Я бы даже сказал – уверенность.
– Объяснитесь, пожалуйста.
Стивен покачал головой:
– Просто у меня, так сказать, внутренняя уверенность. И только. Доказательств нет. И вы вряд ли согласитесь со мной.
Стивен Рестарик вышел небрежной походкой, а инспектор Карри стал рисовать кошек на листе бумаги, лежавшем перед ним.
Он думал о трех вещах. Первое. Что Стивен Рестарик очень высокого о себе мнения. Второе. Что Стивен Рестарик и его брат представляют собой единый фронт. И третье. Что Стивен Рестарик красив, а Уолтер Хадд нет.
И еще о двух вещах задумался инспектор: что понимает Стивен под «внутренней уверенностью» и мог ли Стивен со своего места за роялем видеть Джину. По всему выходило, что не мог.
В готический полумрак библиотеки Джина внесла экзотическую яркость. Даже инспектор Карри был на миг ослеплен молодой красавицей, которая облокотилась на стол и выжидательно произнесла:
– Ну что?
Взглянув на ее ярко-красную блузку и темно-зеленые брюки, инспектор Карри сухо заметил:
– Я вижу, что вы не надели траур, миссис Хадд.
– У меня его нет, – ответила Джина. – Я знаю, что на такой случай всем полагается иметь маленькое черное платье и надевать к нему жемчуг. Но я ненавижу черное. По-моему, оно уродливо, и носить его должны только секретарши, домоправительницы, ну и прочие деловые женщины. К тому же Кристиан Гулбрандсен не был мне родственником. Это пасынок моей бабушки.
– И вы, вероятно, почти его не знали?
– Он приезжал три или четыре раза, когда я была ребенком. Во время войны я уехала в Америку, а сюда вернулась всего полгода назад.
– Вы вернулись на постоянное жительство? Не просто погостить?
– Я еще не решила, – сказала Джина.
– Вы были вчера вечером в Зале, когда мистер Гулбрандсен ушел в свою комнату?
– Да. Он пожелал всем спокойной ночи и ушел. Бабушка спросила, есть ли у него все ему необходимое, и он сказал, что все есть и что Джолли отлично его устроила. Я в точности его слов не помню, но смысл был именно такой. Еще он сказал, что ему надо писать письма.
– А что было после этого?
Джина описала сцену между Льюисом и Эдгаром Лоусоном. Инспектор Карри слышал это уже много раз, но в устах Джины оно приобрело большую красочность. Оно стало драмой.