– Прямое попадание! – крикнул Алекс.
Быстрым и ловким движением он схватил ее в объятия. Прежде чем она могла воспротивиться, его губы прильнули к ее губам в долгом и страстном поцелуе. Она рванулась, но потом затихла…
– Джина!
Они отпрянули друг от друга. Милдред Стрэт, вся красная, дрожа от негодования, грозно смотрела на них. Гнев так душил ее, что слова не сразу вырвались наружу.
– Омерзительно!.. Омерзительно!.. Распутная девка!.. Совсем как мать… Испорченная, распутная… Я всегда это знала… И не только распутница, а еще и убийца! Да, да, убийца!.. Мне кое-что известно!
– Что же вам известно? Что за нелепость, тетя Милдред!
– Слава богу, я тебе не тетя. Не родня. Да ты даже не знаешь, кто твоя мать и откуда она здесь взялась. Но ты хорошо знаешь, что за люди мой отец и моя мать. И кого они удочерили… Дочь преступницы или проститутки. Такие уж они были. Но им следовало помнить, что яблочко от яблони недалеко падает. Впрочем, раз ты взялась за яд, это уж твоя итальянская кровь.
– Как вы смеете так говорить?
– Буду говорить все, что хочу! Мою мать пытаются отравить, уж этого-то ты отрицать не можешь. А кто это делает, если не ты? Кому по смерти моей матери достанется огромное состояние? Тебе! И будь уверена, полиция все это учтет.
Все еще дрожа от гнева, Милдред быстро ушла.
– Патологический случай, – сказал Алекс. – Несомненно патологический. И весьма любопытный. Поневоле начинаешь думать, что покойный каноник Стрэт… То ли по религиозным соображениям… то ли из-за импотенции…
– Фу, Алекс, не говори гадостей. Ох, как же я ее ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Джина крепко стиснула руки и дрожала от ярости.
– Хорошо, что у тебя не было кинжала в чулке, – сказал Алекс. – Иначе милейшая миссис Стрэт узнала бы кое-что об убийстве с точки зрения жертвы. Успокойся, Джина. Не надо мелодрамы, мы ведь не персонажи итальянской оперы.
– Как она смеет говорить, что я пыталась отравить бабушку?
– Милая, ведь кто-то действительно пытается ее отравить. А что касается мотива, то ты очень подходишь. Не правда ли?
– Алекс! – Джина в ужасе смотрела на него. – Неужели и полиция так думает?
– Что именно думает полиция, узнать крайне трудно… Они ведь отлично умеют скрывать свои мысли. Они, знаешь ли, не дураки. А это напомнило мне…
– Куда же ты?
– Обдумать одну идею.