Пуаро минуту-две молчал.
– Ваш муж приходил ко мне вчера, мадам, – сказал он.
На ее лице вспыхнула тревога.
– О нет! Вы не сказали ему… Конечно, не сказали! Вы не могли. Вы не знали, где я. Он говорил… Он говорил, что я… сумасшедшая?
– Он сказал, что вы в крайне возбужденном состоянии, – осторожно ответил Пуаро.
Но она недоверчиво затрясла головой.
– Нет, он сказал, что я либо сумасшедшая, либо схожу с ума. Он хочет запрятать меня в сумасшедший дом, чтобы я не могла ничего рассказать.
– Рассказать что?
Но она лишь покачала головой. Выкручивая себе пальцы, она пробормотала:
– Я боюсь…
– Но, мадам, как только вы мне все расскажете, будете в безопасности! Нет тайны – значит, нечего бояться…
Но она ничего не ответила. Только продолжала крутить свое кольцо.
– Подумайте сами, – мягко сказал Пуаро.
Она всхлипнула.
– Откуда мне знать?.. О боже, это ужасно. Он так умеет внушать доверие! Он ведь врач! Люди поверят ему, а не мне. Я знаю, знаю. Я знаю, они поверят ему. Я бы сама поверила. А мне никто не поверит. Кто я такая, чтобы мне верить?
– Рискните. Может, я вам поверю.
Она бросила на него затравленный взгляд.
– Вы? Поверите? Может, и вы на его стороне.
– Я ни на чьей стороне, мадам. Я всегда на стороне правды.
– Не знаю, – без всякой надежды в голосе отозвалась миссис Таниос. – Не знаю.
Она продолжала, ее фразы становились все длиннее, порой налезая друг на друга.
– Это было ужасно – это длилось годами. Я видела, этому нет конца и края. И не могла ничего сказать, и сделать ничего не могла. У нас ведь были дети. Это был непрерывный кошмар. А теперь… Нет, я не вернусь к нему. И не позволю ему забрать детей. Куда-нибудь уеду, так, чтобы он не мог меня разыскать. Мне поможет Минни Лоусон. Она такая добрая, удивительно добрая. На свете нет человека добрее.
Она умолкла, затем, бросив на Пуаро затравленный взгляд, спросила:
– Что он говорил про меня? Сказал, что у меня мания преследования?
– Он сказал, мадам, что вы изменились по отношению к нему.
Она кивнула.
– И сказал, что у меня мания преследования, верно?
– Да, мадам, буду с вами откровенен, сказал.
– Вот видите! Это он и будет внушать всем. И у меня нет никаких доказательств, реальных доказательств.
Пуаро откинулся на спинку кресла. И когда заговорил, тон у него был совершенно другой – сугубо деловой, лишенный всяких эмоций, каким обычно обсуждают конкретные проблемы.
– Вы подозреваете своего мужа в убийстве мисс Эмили Аранделл?
Она ответила не задумываясь, выпалила, я бы сказал:
– Я не подозреваю, я – знаю.
– Тогда, мадам, вы просто обязаны все рассказать.