– И мне она тоже очень помогала, не жалела денег, – благодарно промолвила Элинор.
– Тетя Лора молодчина, – кивнул Родди. – А знаешь, Элинор, ведь если вдуматься, мы с тобой позволяем себе слишком много дорогих удовольствий – при наших-то весьма скромных достатках!
– Пожалуй, ты прав… – с грустью согласилась Элинор. – Все так дорого стоит – и одежда, и косметика, и всякие глупости вроде кино и вечеринок, и даже граммофонные пластинки!
– Дорогая, ты совсем как одна из тех полевых лилий! Не трудишься, не прядешь![2]
– А ты считаешь, я должна это делать? – спросила Элинор.
Он покачал головой.
– Я люблю тебя такой, какая ты есть: изящная, сдержанная, ироничная. Я бы совсем не хотел, чтобы ты стала чересчур серьезной. Я просто имел в виду, что, если бы не тетя Лора, тебе, возможно, пришлось бы заниматься какой-нибудь неприятной работой. – Помолчав, он добавил: – То же самое относится и ко мне. Да, у меня вроде бы есть работа. Служу у «Льюиса и Юма». Там не надорвешься, и это меня устраивает. Работаю просто ради уважения к самому себе; но – заметь! – я не беспокоюсь за свое будущее, поскольку возлагаю надежды на наследство от тети Лоры.
– Послушать нас, так мы здорово смахиваем на пиявок, – проговорила Элинор.
– Чепуха! Нам всегда давали понять, что со временем и у нас будут деньги – только и всего. Естественно, это не могло не отразиться на нашем отношении к жизни.
– Но тетя Лора никогда нам не говорила, как именно она распорядится своими деньгами, – задумчиво сказала Элинор.
– Какое это имеет значение! – воскликнул Родди. – Скорее всего, она поделит их между нами; а если она оставит большую часть – или даже все – тебе, как кровной родственнице, – я так или иначе получу свою долю, ибо собираюсь жениться на тебе, моя радость; если же наша дорогая старушка решит отдать большую часть мне, как представителю Уэлманов по линии мужа, то и в этом случае у нас не будет никаких проблем, поскольку ты выходишь замуж за меня. – Он нежно ей улыбнулся и добавил: – Нам здорово повезло, что мы любим друг друга. Ведь ты меня любишь, Элинор, не так ли?
– Да, – прозвучал холодный, почти официальный ответ.
– «Да»! – передразнил ее Родди. – Ты великолепна, Элинор. Эта твоя манера важничать, эта отчужденность и неприступность… Настоящая принцесса-недотрога. По-моему, именно за это я тебя и люблю.
– За это? – коротко спросила Элинор, едва сдержав предательский вздох.
– Конечно. – Он поморщился. – Некоторые женщины такие… Не знаю, как сказать… такие собственницы… преданы ну просто по-собачьи – готовы утопить в своем обожании и любви. Терпеть этого не могу. А с тобой я никогда не знаю, чего ждать в следующую минуту, никогда ни в чем не уверен, мгновение – и ты можешь стать холодной и высокомерной, того и гляди скажешь, что передумала, что не хочешь выходить за меня, вот как сейчас, даже не моргнув глазом. Ты изумительное создание, Элинор, – настоящее произведение искусства… такая… Такая безупречная! Знаешь, по-моему, наш брак должен быть счастливым, – продолжил он. – Мы любим друг друга, не слишком сильно, но достаточно. Мы хорошие друзья. Наши вкусы во многом совпадают. Мы знаем друг друга вдоль и поперек. На нашей стороне все выгоды родства без недостатков родства кровного. Ты мне никогда не надоешь, ты ведь такая непредсказуемая. Скорее уж я надоем тебе. Я ведь, в сущности, самый обыкновенный малый…