То, что он был до сих пор жив, и в самом деле казалось чудом.
– У бедного майора Пэлгрейва было повышенное давление, – заметила миссис Уолтерс.
– Чепуха, – отрезал мистер Рэфьел.
– Но это действительно так, – подхватила Эвелин Хиллингдон. В ее голосе неожиданно послышались твердые нотки.
– Он сам вам это сообщил? – осведомился мистер Рэфьел.
– Кто-то мне говорил.
– У него было очень красное лицо, – вставила мисс Марпл.
– Это еще ничего не значит, – возразил мистер Рэфьел. – К тому же у него не было повышенного давления, и он сам мне об этом сказал.
– Что вы имеете в виду? – спросила миссис Уолтерс.
– Я видел, как он много ест и без передышки поглощает пунши, и как-то прочитал ему мораль: «В ваши годы нужно помнить о кровяном давлении, соблюдать диету и не злоупотреблять алкоголем». А он ответил, что ему это незачем, так как для его возраста у него прекрасное давление.
– Но он, кажется, принимал какое-то лекарство от гипертонии, – снова вмешалась мисс Марпл. – Как будто оно называется «серенит».
– По-моему, – сказала Эвелин Хиллингдон, – ему просто не хотелось признаться в своей болезни. Очевидно, он принадлежал к людям, которые боятся болезней и, как ни странно, именно поэтому не говорят, что они больны.
Глядя на ее темноволосую голову, мисс Марпл подумала, что эта тирада чересчур длинна для Эвелин Хиллингдон.
– Беда в том, – наставительно произнес мистер Рэфьел, – что люди слишком интересуются чужими болезнями. Они считают, что каждый, кому больше пятидесяти, обязательно должен умереть от гипертонии, коронарного тромбоза или чего-нибудь в этом роде. Чепуха! Если человек говорит, что с ним все в порядке, значит, так оно и есть. Люди должны знать о собственном здоровье. Сколько сейчас времени? Без четверти двенадцать? Мне уже давно было пора окунуться. Почему вы не напомнили мне об этом, Эстер?
Миссис Уолтерс не выразила протеста. Она встала, помогла подняться мистеру Рэфьелу и, поддерживая его, вошла вместе с ним в море.
– Как безобразны старики! – промолвила сеньора де Каспеаро, открыв глаза. – Пожалуй, людям следовало бы умирать в сорок или даже в тридцать пять лет.
К ним подошли Эдуард Хиллингдон и Грегори Дайсон, скрипя ногами по песку.
– Как вода, Эвелин?
– Как обычно.
– Да, здесь температура всегда одна и та же. А где Лаки?
– Не знаю, – ответила Эвелин.
И снова мисс Марпл задумчиво на нее посмотрела.
– Ну, пожалуй, я изображу кита, – сказал Грегори. Он сбросил яркую рубашку, побежал по пляжу, бросился в воду, пыхтя и отфыркиваясь, и быстро поплыл кролем.
Эдуард Хиллингдон сел на песок рядом с женой.