Когда все разошлись, Любимов сказал адъютанту:
— О сбитом Аллахвердовым самолете запросите подтверждение у наземных войск.
* * *
Зеленая трава сохранилась лишь в зарослях лесозащитной полосы. Деревья стояли густо припудренные седой пылью. Поредевшие кроны белой акации нарядились в гроздья рыжих стручков. Солидную тень ронял на землю только молодой ясень. Здесь и отдыхали летчики, ожидая боевого вылета. Капитунов, положив под голову летный планшет и шлемофон с перчатками, удобно раскинулся на спине и дымил папиросой.
Филатов тоже лежал на спине, вытянув длинные ноги в стоптанных запыленных ботинках. Он закрыл глаза, но не спал — мысли крутились вокруг Аллахвердова. А тот сидел на собственных пятках, прислонясь к стволу ясеня и что-то строгал ножичком. С другой стороны подпирал спиной дерево Минин. Он пристроился на аккуратно сложенном сером, как у товарищей, комбинезоне и, положив на колени планшет, сочинял жене письмо. Она работала в другом городе в авиамастерских и скорее всего никуда не уехала.
— Послушай, Мустафа, — первым заговорил Капитунов. Мустафой он прозвал Аллахвердова давно. — А сбитый тобой фриц уже, наверное, в раю…
Лицо Аллахвердова расплылось в улыбке.
— Да простит мне аллах сей грех, — пошутил он.
— Ты точно видел, что он упал? — продолжал Капитунов, не поворачивая головы.
— Лопнули б мои глаза, — поклялся Аллахвердов. — У совхоза «Червонный чабан» в землю врезался. — Он перестал строгать.
— Сейчас пойдем на задание — покажешь.
— Не верите? — вспылил Аллахвердов. — Я уничтожил фашиста, а видел кто, не видел-он все равно сгорел.
— А чего ж кипятишься? — пробасил Филатов. Капитунов повернулся на бок, испытующе посмотрел на Аллахвердова.
— Верю, охотно верю, Мустафа, — сказал он. — Честь тебе и хвала. А за то, что ты меня подленько бросил, как самая последняя… — Капитунов перехватил взгляд Минина, осекся. В его присутствии никто никогда не сквернословил. — Ладно. Уточнять не будем. Кляузу не охота разводить. Подкрадись сзади парочка гуляющих «мессеров» — дорого бы нам обошелся твой фриц.
— Так долго не навоюем, — рассудительно сказал Минин. — Пусть ты бросил нас не в бою, пусть над своей территорией погнался за одиночным «сто девятым», пусть даже сбил его, все равно ты нас предал. А в твоем докладе командиру получается вроде бы мы тебя бросили, и не где-нибудь, в бою…
— О твоем поступке, Аллахвердов, я, как ведущий группы, обязан буду доложить командиру, — строго сказал Филатов.
— Лучше видеть в хвосте врага, чем узнать, что тебя бросил ведомый, спокойно и твердо закончил свою мысль Минин.