— Я был в твоем возрасте, когда они появились в Линдси и сразили Мегалоса.
Чэннон было интересно, а не был ли Себастьян одним из тех, кто пришел тогда. Как будто чувствуя ее присутствие, он повернул голову и увидел ее в дверях.
— Если вы позволите, — сказал он мужчине и детям и подошел к ней. По ее лицу Себастьян видел, что девушку что-то беспокоит.
— Что-то не так?
— Ты был среди тех, кто бился с Мегалосом?
Он покачал головой, когда его душу прорезала боль. Если бы не его изгнание, он был бы с ними тогда. В отличие от других Стражей, он должен был сражаться с Катагарией в одиночку.
— Нет.
— О.
Что еще не так? Ты все еще выглядишь огорченной.
Она спокойно встретила его взгляд.
— Ты украл гобелен из музея. — Сказала она на современном английском, чтобы больше никто не понял. — Я хочу знать почему.
— Я должен был вернуть его сюда.
— Зачем?
— Потому что это выкуп за другого Стража. Если в пятницу я не отдам гобелен, они убьют его.
На это Чэннон нахмурилась.
— Зачем им гобелен?
— Не имею ни малейшего понятия. Но, учитывая, что на кону была жизнь человека, я не стал уточнять.
Неожиданно она вспомнила, что Себастьян сказал о гобелене прошлым вечером. «Он был создан в 7 веке в Британии женщиной, которую звали Антифона. Это история ее дедушки и его брата и их извечной борьбы между добром и злом». По пути в город он сказал, что это история его деда.
— Антифона — твоя сестра?
— Была моей сестрой. Она умерла очень давно.
По выражению его лица она видела, что боль потери все еще мучила его.
— Почему ее гобелен оказался в музее?
— Потому что…— Он глубоко вздохнул, чтобы притупить агонию внутри себя, такую жестокую, что она заставляла болеть все его существо. Заставляя себя ответить на ее вопрос, Себастьян почувствовал, как у него задергалась челюсть.
— Гобелен был с ней, когда она умерла. Я пытался вернуть его моей семье, но они не хотели иметь со мной ничего общего. Я не мог вынести его присутствия, поэтому я взял его в будущее, зная, что там сохранят его, и будут чтить и защищать его так, как делала бы она.
— Ты рассчитываешь вернуть его, покончив со всем этим, не так ли?
Он нахмурился от ее догадливости.
— Откуда ты знаешь?
— Я бы сказала, что я могу читать мысли, но я не могу. Мне просто кажется, что мужчина с таким большим сердцем, как у тебя, не стал бы красть ничего, не собираясь возместить убытки.
— Ты не так хорошо меня знаешь.
— Я думаю, достаточно хорошо.
Себастьян сжал зубы. Нет, она не знала. Он не был хорошим человеком. Он был глупцом. Если бы не он, Антифона была бы жива. Ее смерть была полностью на его совести. Он жил с постоянным чувством вины, с болью, которую нельзя облегчить и никогда не вылечить.