Диме Анненскому через полгода исполнялось семнадцать, а выглядел он от силы четырнадцатилетним, совсем мальчиком. Разговор начала, по уговору, Лариса – обычный разговор инспектора комиссии по делам несовершеннолетних с подростком, стоящим на учете.
Дима отвечал на ее неторопливые, спокойные вопросы быстро, нервно, изо всех сил стараясь не коситься на Наталью, сидевшую за другим столом и делавшую вид, что ее не очень интересует эта беседа и она занята совсем другим делом. Она хотела, чтобы Дима расслабился, освоился, но тот безошибочно чуял исходившую от нее опасность, был насторожен и не скрывал своей неприязни.
Одет Дима был небрежно. Наталья знала, что они с матерью живут очень скромно. Прошлую кражу парень совершил не только из-за сигарет: рассчитывал, что в киоске осталась несданная выручка, хотел купить себе новые брюки, он стыдился носить чиненые. Лариса рассказывала об этом с долей сочувствия, а Наталья подумала, что попытаться заработать Диме и в голову не пришло. Он предпочел кражу.
– Отец не приходит? – тем временем осторожно спрашивала Лариса.
Дима мотнул головой.
– Деньги дает матери?
Дима дернул плечом: какие, мол, это деньги!
– А ты хотел бы его увидеть?
Дима слегка искривил краешек рта.
Отец его служил несколько лет назад в милиции, в отделении вневедомственной охраны, был второй раз женат, воспитывал дочь жены от первого брака и свою дочь – сводную младшую сестру Димы. Судьбой парня не интересовался. Едва узнав, что сын арестован, бросился к следователю, который вел это дело. Думали, озаботился судьбой мальчика, но оказалось: если несовершеннолетний взят под стражу, родители имеют право не платить алименты на его содержание… По рапорту возмущенного следователя отец Димы Анненского был отстранен от службы.
– Дима, – сказала Наталья, надеясь незаметно подвести разговор к главному, но, повинуясь вызову его затравленного взгляда, спросила прямо: – Ты знаешь, что в вашем доме совершена кража?
– Ну? – ответил Дима полувопросительно, крепко берясь за края стула.
– Имей в виду, мы о тебе плохо думать не хотим. Но Масляков утверждает, что совершить кражу мог только ты. Как ты считаешь, почему он так уверен в этом? – продолжала Наталья, решив ничего не скрывать.
Дима помолчал, глядя на нее растерянно, но вот взгляд стал отсутствующим, как будто парень задумался о чем-то куда более важном, чем подозрение в краже. Потом он опустил ресницы и сказал с хмурой, вызывающей насмешливостью: