Что они все выпивши, Валентина сразу догадалась, хотя шумно и развязно вел себя только один из них, довольно высокий и тощий, темноволосый. Он с ходу подкатил к Валентине и, пытаясь удержаться за ручку коляски, потому что ноги его едва держали, пробулькал что-то вроде:
– Девушка, вашей дочке папа не нужен?
Был он сущий мальчишка – это раз. Во-вторых, Валентина такую фразу уже где-то читала или слышала, и это было не смешно. А в-третьих, она же все-таки замужем! И она сделала вид, что не слышит. Тогда парень переключился на Людочку с Татьяной и пошел трепаться насчет того, городские они или местные и что от городских их не отличишь. Нашел тоже деревню, подумала тогда Валентина, Линда от города всего ничего, пятьдесят минут езды. Потом он вроде бы стал угадывать, кого как зовут, и решил, что Людочку зовут Светланой, Таню – Леной, а Валю – Галиной. Словом, он так много болтал, что буквально заслонил остальных, причем похоже было, что его интересуют все девушки и Олечка в том числе. Поэтому других парней Валентина и вспомнить толком не могла. Вроде бы один из ребят был не то угрюмый, не то печальный, другой все время блаженно улыбался – совсем уж лыка не вязал, а третий стоял себе да молчал, не обращая ни малейшего внимания ни на своего болтливого приятеля, ни на девушек. Потом он что-то сказал, кивнув в сторону, и парни пошли по перрону туда, где у щита с газетами стояла в небрежно накинутом на плечи стареньком плащике Катерина Долинина, как всегда, с этой своей непонятной полуулыбкой на лице. Вот за эту улыбку, знала Валентина, ее терпеть не могли женщины в Линде, а мужики проходу не давали, хоть будто бы и остепенилась Катерина, и замуж вышла, и никому больше повода сказать о ней худого слова не давала.
Ну вот, парни пошли к ней, а что там было дальше, Валентина не знает, не до того ей было, потому что Олечка заплакала в коляске. На плач ребенка оглянулся только тот, который все время улыбался, и помахал рукой, а потом они все вместе подошли к Долининой и о чем-то заговорили с ней. Валентина же и девушки занялись Олей. Может быть, Вале показалось, но Татьяна, похоже, была не прочь еще поболтать с ребятами.
Когда подошла электричка, она и думать забыла про Катерину Долинину и про парней, и уехали они в город или куда еще подевались – не представляла. И сейчас, спустя почти два месяца, ничего, кроме общих слов, разбавленных незначительными подробностями, сказать не могла. Парни, вернее, еще совсем мальчишки, – и все.
– А не помнишь – может, они как-то обращались друг к другу? По именам называли? – спросил Никита.