Кто-то вошел, и Гриша вскочил, ничего не видя. Но знакомые голоса разорвали пелену, и он увидел мать, дядьку, высокого парня… а, это следователь, который был тогда, в тот день…
– Сядь ты, – сказал Сергей Павлович, хмурясь от жалости и подталкивая племянника к дивану. – Посиди…
Мать молчала, часто дыша, и знала, что если скажет хоть слово, то заплачет, а переносить эти слезы уже нет сил ни у сына, ни у нее самой.
Никита молчал. Нет, он сразу не поверил, что этот измученный мальчик – убийца. Во всей этой истории есть какое-то чудовищное совпадение, и оно – главное, найти, в чем оно, – и все станет ясно.
– Григорий, не сходи с ума, ты мать в могилу вгонишь, – попросил Сергей Павлович, топчась рядом с диваном.
– А я сам в могиле, что, не видите? – пробормотал Гриша.
Мать схватила за рукав стоящего рядом Никиту. «Ну, с-с-сволочи…» – подумал он о тех, кто добился всего этого.
– Кто знал, что у тебя родственники на Линде? – спросил он, и похоже было, будто он взял Гришу за плечи и резко встряхнул.
– Да все, – ответил тот. – Из нашего класса… ребята…
– А кто знал имя твоего двоюродного брата?
– При чем тут Николай? – удивился Кучеров.
– Один из них назвался двоюродным братом Кольки Кучерова.
– Как это? – Гриша поднял красные глаза. – Почему?
– Не знаю, почему, – ответил Никита. – То ли просто пошутил, то ли след путал, то ли что еще. Вполне возможно, что тут случайное совпадение, но пока это – главная зацепка. Там ты сам когда в мае был, не помнишь?
– Я там не был, – сказал Гриша, – я там весь май ни разу… и июнь почти что…
– Как же так? – У Сергея Павловича было несчастное лицо. – Значит, кто-то из Колькиных знакомых?
Никита вздохнул. Круг расширился.
– Да, – добавил он, – тот человек – худощавый брюнет. Вроде тебя.
– Это не я! – выкрикнул Гриша. – Не я!
Кучеров обнял его, но Гриша начал вырываться. Мать обхватила его с другой стороны, уложила на диван. Он притих. Лежал, вытянувшись, зажмурясь.
– Это не он, – поглядел наконец Сергей Павлович на Никиту. – Он не мог.
– Да, – сказал Никита, – я и не думаю… Но кто мог? Кто-то мог ведь?
Гришина мать, закрыв лицо, сидела рядом с сыном. Она не плакала, но казалось, что они оба не дышат.
Кучеров отвернулся к окну. Никита неслышно вышел. Он подумал, что не отдаст этого дела никому. Если в управлении решат, что должен помогать следователь из милиции, пожалуйста, пусть помогает, а он, Никита, если бы нашел этого… то показал бы ему не только фотографии мертвой Катерины Долининой. Он бы привел к нему угрюмого Долинина, и трехлетнего мальчишку, который начал уже забывать маму, и тоненькую замкнутую девочку, которая днем никогда не вспоминает о матери, а во сне разговаривает с ней и то плачет, то смеется. И он бы показал убийце эту мать и этого сына, которых будто бы тоже нет в живых.