– От тебя воняет! – заявила она и заперлась в спальне.
Скрипя зубами, Монах пытался обслуживать себя сам. В решении босса оставить с ним Виолетту так или иначе присутствовал намек на нетрадиционную ориентацию Монаха. Это всегда присутствовало у всех в мозгах, несмотря на то, что Монах, в сущности, не был геем. Он был равнодушен к женщинам, это верно, но ведь это вовсе не свидетельство каких-то порочных наклонностей. Однако женщин ему доверяли куда охотнее, чем мужчин. Из-за этой нелепости он теперь был вынужден испытывать все эти адские муки и неудобства. Худшего унижения и издевательства в жизни Монаха никогда еще не было.
В это утро он с трудом умылся, с отвращением выпил двухдневный кефир из холодильника (только для того, чтобы хоть как-то поддержать силы, есть ему совершенно не хотелось) и принялся одеваться, едва не теряя сознание от боли. При каждом неловком движении незажившие болячки на спине лопались, доставляя Монаху невыносимые страдания. Его поддерживало то, что он принял окончательное решение. Гнить живьем он больше не согласен. Каждый человек спасает прежде всего свою жизнь. Его бросили, по сути дела, на произвол судьбы, и теперь ему самому нужно позаботиться о себе. Плевать он хотел на босса и всех его подручных. Они были далеко и в безопасности. Повредить им уже ничего не могло.
Но сегодня Монах одевался раз в десять дольше, чем это делает здоровый человек, и дождался-таки, что его спутница вышла из спальни в тот самый момент, когда Монах уже собирался подняться и направиться к выходу.
– Ты куда это собрался? – изумилась она.
Монах посмотрел на нее с отвращением. Как только эти бабы остаются наедине с собой, они превращаются в мерзкие существа, на которых невозможно глядеть без слез. Если рядом нет подходящего самца, они становятся тем, чем они являются на самом деле – грязными, нечесаными ведьмами в мятых халатах. Виолетта выглядела сейчас именно так.
Справедливости ради надо сказать, что Монах вызывал в ней примерно те же самые чувства. За время недолгой совместной жизни Виолетта возненавидела своего невольного партнера так, как может возненавидеть своего любовника разочарованная и оскорбленная женщина.
– Не твое собачье дело! – огрызнулся Монах, силясь подняться с дивана. Ему хотелось как можно скорее уйти.
– Нет, позволь! Здесь я решаю! – заявила Виолетта. – И ты никуда и носа не высунешь! Ишь, что придумал!
– Идиотка! – прошипел Монах. – Мне нужно в больницу. Если я не пойду в больницу, то сдохну здесь, и вот тогда тебе точно придется туго!
– С чего это ты сдохнешь? Ты еще всех нас переживешь! А ну, раздевайся!