– А когда врубилась?
– В мусорку кинула. Я сам не видел, пацаны говорили.
– Ее потом на бюро пропусков забрали, – вмешался Фил. – Но я велел убрать в подсобку. Фигня, но отвлекает.
– О! А это кто тут у нас такие? – Пчела раскинул руки, словно пытаясь обнять сразу всех шлюх Тверской. Ребята дошли уже до Манежной площади, где была основная секс-территория столицы.
– Мальчики, отдохнем? – радостно улыбнулась яркими губами высокая блондинка и призывно скользнула язычком по губам.
– А то? – Пчела склонил голову, оценивающе разглядывая фактурную девицу, плотно обтянутую джинсовым брючным комбинезоном на серебристой молнии. Молния – от горла до самого причинного места словно перечеркивала вдоль и делила надвое высокую плотную фигуру жрицы страсти.
– Дорого, но сердито, – блондинка мгновенным движением расстегнула молнию до самого низа. И столь же быстро застегнула снова.
Пчела присвистнул. Он успел оценить мелькнувшие пышные груди и сердечком выбритый лобок – под комбинезоном у проститутки ничего не было. Кроме, естественно, главного товара. И товара преотменного…
– Ну что, маленький, идем?
– В другой раз, солнышко, спешу! – Пчела постучал по циферблату
Разочарованная девица тут же отошла, некогда ей было лясы точить. Рабочий день ее только начинался.
– А что? – Пчела показал Косу на спину блондинки. – Нехило, а? Может, бизнес откроем?
– Международный? – уточнил серьезный Фил.
– Межпланетный, – Космос, как всегда, мыслил глобально.
– Я серьезно, – настаивал Пчела. – Возьму под личный контроль. Каждую девочку обещаю проверять лично…
Они уже перешли Манежную. Дальше надо было ехать – Серого на «мерине» на Красную Площадь как пить дать не пустят. Перед тем как сесть в машину, Саша не удержался и взглянул на часы. До начала операции «Венский вальс» оставалось ровно сорок семь минут.
Гюнтер Шлихт, чистокровный ариец, в последний раз провел щеткой по волосам. Черт! Волосы опять выпадают! Это взволновало его даже больше, чем сегодняшнее дело, сулившее и солидный гешефт, и упрочнение его позиций в глазах Кудели. Каких только средств он не испробовал, чтобы остановить облысение, как проклятие, передающееся в семье Шлихтов из поколения в поколение.
Всего раз, кстати, он готов был порвать отношения с Куделей: именно тогда, когда русский бандит походя бросил ему:
– Лысеешь, мин херц, что ли?
Он тогда прямо замер у зеркала, перед которым укладывал челку. Конечно, он считал русских, с которыми приходилось работать, людьми, мягко говоря, не своего круга. Но в кругу своем ему за всю жизнь не заработать даже и половины нынешнего дохода. Поэтому он мирился и с грубыми партнерами по бизнесу, и с нервными выходками Кудели. На самом деле они очень подходили друг другу. Даже выработали по ходу дела общий язык – смесь русского с немецким. О чем они говорили между собой, понимали только они сами. И это, между прочим, было им очень даже на руку.