– Сергей Петрович, я знаю гораздо больше, чем вам кажется, потому можете говорить смело. Вряд ли вы какую новость сможете мне сообщить.
Сказав так, я, конечно же, лукавила: знала далеко не все, а лучше сказать – совсем мало, лишь то, что соизволил поведать Брюнет. Об остальном только догадывалась. Вот и в отношении Фролова у меня были сплошные предположения.
– Ну, Сергеева вы тоже знаете, я так понимаю?
– Это который больше известен как Брюнет? – наобум выстрелила я и попала.
– Он самый, – подтвердил Сергей Петрович. – Вот этот самый Брюнет, будь он неладен, имеет нехорошее свойство портить людям жизнь…
«Это уж точно!» – мысленно согласилась я.
– Так уж получилось, что Леня давно связан с этим самым Брюнетом. Но он ему не доверяет.
– И потому обратился к вам, чтобы вы нашли за вознаграждение пропавшие четырнадцать миллионов, – с нескрываемым сарказмом закончила я.
– Ну, не совсем так, но примерно где-то около, – опять же подумав, наконец согласился он. И тут же вслед поинтересовался: – А о деньгах вам известно тоже от Лени?
Теперь уже задумалась я. Вообще-то интересная получалась игра: мой бывший работодатель старался сказать как можно меньше, а узнать как можно больше. Тем же самым занималась и я. Эдакое, знаете, интеллектуальное перетягивание каната. К тому же следует прибавить, что я не верила господину Фролову. Слишком уж все интересно получалось: «попросил найти». Фу! Детский сад какой-то! Тут что-то другое! Но, поскольку мое чувствительное нутро аргумент в таком разговоре несерьезный, пришлось проглотить фроловскую ложь. И уже думать, что в свою очередь сказать.
– Нет, от другого человека. Но от кого, пока скрою.
– Скажите, Татьяна Александровна, какой тогда смысл мне с вами вообще разговаривать?
«Действительно, какой?» – спросила я себя. Вслух же ответить ничего не успела, поскольку Сергей Петрович продолжил:
– И вообще, Таня, вам не кажется, что для вас лично вся эта история чересчур затянулась?
«И тут он прав!» – не могла я с ним не согласиться.
Еще я хотела сказать: «Я бы рада забыть о вас всех ко всем чертям, но не могу!» Но, понятное дело, не сказала.
– Так что я предлагаю вам: давайте распрощаемся и не будем усложнять жизнь…
Что Сергей Петрович сказал дальше, я так и не узнала. Поскольку просто вышла из его машины, быстро перешла дорогу и села в свою.
Жилка на виске напряженно пульсировала. Я не могла понять, навредила я себе разговором с Фроловым или нет. То, что он практически ничего мне не дал, я уже сообразила. Потому так экстренно и ретировалась.
«Ничего, пусть подергается», – наконец успокоилась я, заводя машину.