Что-то ему нравилось, что-то не нравилось, что-то хотелось попробовать и забыть. Что-то нравилось настолько, что он узнавал название блюд и рецепты. Больше всего на свете он любил бакинскую кухню в сочетаниях мучных и мясных продуктов. И, конечно, главным среди них были «кутабы». Своеобразные лепешки с начинкой из жареного бараньего мяса, отваренной тыквы или зелени. Тонкий слой теста наполнялся начинкой и закрывался с двух сторон, после чего тесто обжаривалось на специальной плите. Старики, живущие в Баку, рассказывали, что настоящие кутабы, нужно было есть с верблюжьим мясом, что и делали десятки поколений людей, живущих на Апшероне. Но к концу двадцатого века верблюдов в Баку уже не осталось. Однажды в Туркмении он попробовал кутабы с верблюжьим мясом вместо баранины, и они ему не очень понравились. Верблюжатина была гораздо слаще жирной баранины.
Он вообще любил эксперименты, но предпочитал есть национальную кухню в тех странах, куда приезжал. Это давало возможность познакомиться, с одной стороны, с местными традициями, а с другой – узнать нечто новое. Он был гурманом, но не был обжорой и никогда не понимал, как люди могут доводить себя до скотского состояния, превращаясь в огромные бесформенные мясные туши без талии и с целым букетом болезней. Ему казалось, что при минимальном желании и возможностях можно сохранять стройную фигуру до глубокой старости, неособенно ограничивая себя в еде. Всего лишь соблюдая некую цивилизованную норму, чтобы не ложиться в больницу на различные косметические операции.
– О чем вы задумались? – спросила его Римма.
– О еде, – честно ответил Дронго, – я подумал, что побывал почти в восьмидесяти странах и в каждой из них старался попробовать местную пищу.
– Нравилось?
– Не всегда. Люди иногда употребляют в пищу нечто такое, от названия которого другого человека может просто мутить. Но если вы привыкли к этой еде, то не видите в ней ничего необычного. Всегда нужно попробовать самому, чтобы узнать, нравится или нет.
– Вы любите экспериментировать, – поняла Римма, – и с женщинами тоже?
– Нет, – сразу сказал Дронго, – я слишком люблю женщин, чтобы так глупо экспериментировать. Женщины для меня – иная цивилизация, которую мужчинам трудно бывает понять. И я всю жизнь пытаюсь понять других женщин.
– Но вы не живете со своей женой, – напомнила Римма, – неужели у вас не бывает других женщин? Только не лгите. Вы такой видный мужчина.
– Бывают, – ответил он, – но не ради эксперимента. Мы пытаемся каждый раз узнать что-то новое, постичь некую закономерность жизни и смерти, ведь в конечном счете встреча двух существ разного пола – это таинство, зарождение жизни.