― Один Бонасера остался?
Хейген кивнул. Дон Корлеоне задумчиво нахмурил лоб.
― Знаешь, зови его, но сначала давай-ка сюда Сантино. Пусть подучится кой-чему.
В поисках Санни Корлеоне Хейген обошел весь сад. Попросив Бонасеру еще немного подождать, он подошел к столу, где сидел со своей девушкой Майкл Корлеоне.
― Санни не видел? ― озабоченно спросил он.
Майкл покачал головой. Вот еще не было печали, подумал Хейген. Если Санни до сих пор прохлаждается с подружкой невесты, беды не оберешься. Жена Санни, родители этой девицы... Может случиться катастрофа. Он в тревоге поспешил к двери, за которой на его глазах полчаса назад скрылся Санни.
Глядя ему вслед, Кей Адамс снова обратилась к Майклу с вопросом:
― Это кто? Ты, когда нас знакомил, сказал ― твой брат, но у него фамилия другая, и он уж точно не похож на итальянца.
― Том у нас жил с двенадцати лет. Остался без отца, без матери, шастал по улицам, где-то подцепил заразную глазную болезнь. Санни раз привел его ночевать ― ну, он и застрял у нас. Некуда было деваться. Отдельно зажил, только когда женился.
У Кей заблестели глаза.
― Слушай, до чего романтично! Видно, отец у тебя душевный человек. Взять и так просто усыновить беспризорного, когда у самого столько детей.
Майкл не стал спорить, хотя у итальянских иммигрантов считалось, что четверо детей в семье ― это мало. Сказал только:
― А Тома никто не усыновлял. Он просто жил с нами.
― Да? Почему же, интересно?
Майкл рассмеялся:
― Отец говорил, что со стороны Тома было бы неуважительно менять фамилию. Неуважительно по отношению к его родителям.
Они увидели, как Хейген подвел к двери отцовского кабинета Санни, затем поманил к себе пальцем Америго Бонасеру.
― Что это они в такой день пристают к твоему отцу с делами? ― спросила Кей.
Майкл фыркнул:
― Да потому что, по обычаю, в день свадьбы дочери ни один сицилиец не может никому отказать в просьбе. И ни один сицилиец не упустит такого случая.
Вновь подобрав подол своего розового платья, Люси Манчини взбежала выше по ступеням. Тяжелое лицо Санни Корлеоне ― лик Купидона, непристойно распаленный вином и похотью, ― отпугивало ее, но не к тому ли она сама вела, заигрывая с ним на протяжении всей этой недели? От двух студенческих романов в колледже у нее не осталось никаких ощущений, к тому же и хватило-то каждого всего только на неделю. Второй ее кавалер, когда они поругались, что-то буркнул насчет того, что у нее «чересчур широкие ворота». Люси поняла ― и до конца учебного года ни с кем больше не ходила на свиданья.
В летние дни, покуда шли приготовления к свадьбе Конни Корлеоне, ее закадычной подруги, она наслушалась, о чем шушукаются вокруг про Санни. Раз как-то, воскресным вечером, на кухне у Корлеоне разоткровенничалась и Сандра, его жена. Простецкая, свойская бабенка, девочкой вывезенная в Америку из Италии, где она родилась. Крепко сбитая и большегрудая и уже, после пяти лет замужества, мать троих детей. В тот вечер Сандра с другими женщинами принялась поддразнивать Конни, расписывая ей ужасы супружеского ложа.