Из отдельной палаты, где лежал Дженко Аббандандо, вышел врач в сопровождении сестры. Врач, молодой, серьезный, имел вид человека, привыкшего с младых ногтей отдавать приказания, иначе говоря ― человека, очень богатого со дня своего появления на свет. Одна из дочерей робко спросила:
― Доктор Кеннеди, теперь нам можно к нему?
Доктор Кеннеди окинул скопище посетителей неприязненным взглядом. Что за народ, неужели им не понятно, что больной там, в палате, умирает ― и умирает в невыносимых страданиях? Дали бы уж ему умереть спокойно ― так нет.
― Разве что, пожалуй, ближайшим родственникам, ― проговорил он с изысканной учтивостью, какая дается хорошим воспитанием. И не без удивления увидел, как жена и дочери больного повернули головы к приземистому плотному мужчине в мешковатом смокинге, будто ожидая от него решающего слова.
Плотный мужчина заговорил. Легкий итальянский акцент сквозил в его голосе.
― Дорогой доктор, ― сказал дон Корлеоне, ― это верно, что он умирает?
― Да, ― сказал доктор Кеннеди.
― Значит, вы для него ничего больше сделать не можете. Теперь мы переймем от вас эту ношу. Мы утешим его. Мы закроем ему глаза. Похороним его и оплачем, а после не оставим в беде жену его и дочерей.
Правда, сказанная с такою прямотой, дошла наконец до сознания миссис Аббандандо, она залилась слезами.
Доктор Кеннеди расправил плечи. Деревня ― что с такими вступать в объяснения? При всем том нельзя было не признать, что в речах мужчины есть своя, пусть примитивная, логика. Его роль, роль врача, и в самом деле завершена. Все с тою же безупречной учтивостью он отозвался:
― Подождите, пожалуйста, сестра вас пригласит, она должна сделать кое-что у больного. ― И зашагал прочь по коридору, так что полы белого халата разлетались в стороны.
Сестра вернулась в палату; они остались ждать снаружи. Наконец она вновь появилась, распахнув перед ними дверь. Сказала шепотом:
― У него бред, это от болей и высокой температуры, постарайтесь не волновать его. Вам разрешается побыть всего несколько минут, исключение ― только для супруги.
Когда с ней, входя, поравнялся Джонни Фонтейн, она узнала его и замерла с широко открытыми глазами. Он улыбнулся ей краем рта и прочел в устремленном на него взгляде откровенную готовность. Отметив мысленно, что девочка может пригодиться, Джонни прошел вслед за всеми в палату.
Дженко Аббандандо проделал долгий путь, убегая от смерти, но теперь знал, что она вот-вот настигнет его на больничной койке, где он полулежал в изнеможении. Он истаял, обратился в скелет, от буйной копны его смоляных волос остались жалкие редкие клочья. Дон Корлеоне бодро проговорил: