― Так как же, даете вы Джонни роль?
― Не могу, ― сказал Вольц. ― Даже при всем желании было бы невозможно занять Джонни в этой картине. Договора со всеми участниками подписаны, и с той недели начинаются съемки. Что-то сейчас перекраивать уже не в моей власти.
Хейген нетерпеливо сказал:
― Мистер Вольц, когда имеешь дело с человеком, который не обязан никому подчиняться, есть одно большое преимущество ― с такого рода соображениями можно не считаться. В вашей власти сделать все, что вы пожелаете. ― Он попыхтел сигарой. ― Вы не верите, что моему клиенту по силам выполнить свои обещания?
Вольц сухо сказал:
― Я допускаю, что меня ждут неприятности с профсоюзом. Гофф мне насчет этого звонил ― да как разговаривал, мерзавец, никогда не подумаешь, что ежегодно огребает у меня сотню тысяч в запечатанном конверте. Допускаю также, что вам удалось бы отвадить от героина моего актера, этого педрилу на ролях настоящего мужчины. Но все это меня мало волнует, а финансировать свои картины я могу сам. Дело в том, что я ненавижу этого поганца Фонтейна. Передайте вашему хозяину ― это единственная любезность, в которой я ему вынужден отказать, другую сделаю с удовольствием. Любую другую ― пусть только скажет.
Тогда за каким же ты чертом, подлец, меня тащил сюда в такую даль, подумал Хейген. Видно, продюсер держал на уме что-то еще.
Хейген холодно сказал:
― Боюсь, вы неверно представляете себе положение вещей. Мистер Корлеоне доводится Джонни Фонтейну крестным отцом. Их связывают очень близкие, освященные церковью отношения. ― При этих словах Вольц вежливо склонил голову. Хейген продолжал: ― У итальянцев есть шутка ― жизнь слишком сурова, без второго отца не обойтись, на этот случай у них и существуют крестные отцы. А поскольку у Джонни отец скончался, мистер Корлеоне особенно глубоко сознает свою ответственность. Что же касается того, чтобы обратиться к вам за какой-то другой услугой, ― для этого мистер Корлеоне слишком щепетилен. Он никогда не попросит об одолжении того, кто однажды отказал.
Вольц пожал плечами:
― Жаль. Я все-таки вынужден ответить отказом. Но раз уж вы здесь ― во сколько мне обойдется уладить трения по части профсоюза? Плачу наличными. Прямо сейчас.
Кое-что начинало проясняться. Хейген мог уже не ломать себе голову, зачем Вольцу понадобилось так долго с ним возиться, если он все равно решил не давать Джонни роль. И ничего эта встреча изменить не могла. Вольц чувствовал себя в безопасности, власть дона Корлеоне была ему не страшна. В самом деле, что Вольцу бояться дона Корлеоне? С такими связями в высших политических кругах, таким козырем, как знакомство с шефом ФБР, с неограниченными средствами и неограниченной властью в кинопромышленности... Любой здравомыслящий человек ― и Хейген в том числе ― счел бы, что Вольц правильно оценивает свое положение. Если продюсер согласен нести потери, которые повлечет за собой забастовка, дону к нему подобраться неоткуда. И лишь одно уязвимое место было во всех этих расчетах. Дон Корлеоне обещал своему крестнику, что тот получит роль, а Хейген не помнил, чтобы дон Корлеоне в подобных случаях хоть раз не сдержал обещания.