. Юнь пришла посмотреть представление, оно ей понравилось, и она вновь развеселилась.
Когда мой дядюшка Су-цунь безвременно скончался, отец назначил меня его наследником, поскольку у того не было детей. Могила дяди была в Сикуатане, на Горе счастья и долгой жизни, то есть как раз подле нашего родового захоронения.
Каждый год весной я отправлялся в те места с Юнь поклониться праху дяди и обмести могилу. Сестрица Ван, узнав, что в тех местах находится знаменитый парк Гоюань, как-то пошла вместе с нами. По дороге Юнь обратила внимание на камни, они были самых разнообразных оттенков, с рисунком наподобие лишайника. Она предложила:
Что если из этих камней сделать на подносе горку, получится куда интереснее, чем пейзаж с белыми камнями из Сюаньчжоу[52].
Боюсь, не найдем достаточно камней нужной формы, — ответил я.
Если уж сестрице они так нравятся, я соберу для нее эти камни, — предложила Ван.
Она взяла у нашего провожатого пеньковый мешок и, шагая словно журавлик, принялась подбирать камни. Каждый раз, подняв какой-нибудь голыш, она спрашивала, годится ли он, и я отвечал ей «хорош» или «не стоит». Собирала она довольно долго, усталая, она вернулась к нам с мешком, набитым камнями, на лице ее сквозь пудру выступали капельки пота. Бросив мешок, она сказала:
— Если еще подыму хоть один камень, упаду.
— Говорят, что в горах для сбора фруктов приручили обезьян, теперь я вижу, что такая работа как раз для них, — заметила Юнь.
Ван с возмущением закрыла лицо руками и готова была разрыдаться, я остановил ее и сказал Юнь осуждающе:
— Для тебя так старались, а ты городишь чушь, неудивительно, что сестрица рассердилась.
Возвращаясь домой, мы посетили парк Гоюань, молодая зелень соперничала в яркости с кокетливыми купами красных цветов. Ван по натуре была грубовата, она срывала цветы и тут же их бросала. Юнь стала бранить ее.
— Если ты не хочешь поставить цветы в воду или приколоть к волосам, зачем же рвать?
Ван ответила:
— А что тут плохого? Ведь им же не больно! Я в шутку решил постращать ее:
— Когда-нибудь тебя постигнет суровая кара — выйдешь замуж за рябого или бородатого.
Ван бросила на меня гневный взгляд, кинула цветы на землю и ногой отшвырнула их в пруд.
— Почему вы все время меня обижаете? — вскричала она.
Юнь помирилась с ней, приласкала, и Ван успокоилась.
Поначалу Юнь была неразговорчива, и ей нравилось слушать мои рассуждения. Я стал учить ее красноречию, подобно тому как сверчка заставляют бегать, подхлестывая травинкой. В конце концов она научилась вести беседу. Вот пример тому.