Рамазан изредка посматривал на репортеров, но делал это ненавязчиво. Обводя взглядом пещеру, он как бы случайно натыкался на них, почти не задерживаясь, вел глазами дальше, будто они не заслуживали долгого внимания.
Репортеры ели с таким аппетитом, что это можно было расценить как комплимент стряпне Рамазана, но кулинарными способностями он не отличался. Каша была невкусной. И все же репортеры уплетали ее, не жалуясь. Когда же они вычистили миски, поскребли ложками по дну, этот звук напомнил Алазаеву солдатскую столовую. Все-таки он проходил военные сборы после института. От добавки они не отказались бы. Скромность не позволяла им просить об этом. Они потупили взоры, повертев в руках ложки, отложили их, не найдя им никакого применения.
Алазаев чувствовал, что они еще не настроились на разговор.
— Малик, посмотри, в котелке еще не осталось каши?
— Есть немного.
Чтобы заглянуть в котелок, Малику пришлось приподняться с лавки.
— Дай гостям.
— Всю? — удивился Малик такой щедрости.
— Если хочешь, то и себе возьми немного. Но гостей не обижай.
— Я могу и всю съесть, — бурчал Малик, положив каши сначала себе, а потом в миски репортеров, с таким видом, словно расставался с чем-то очень дорогим его сердцу.
Репортеры уже утолили голод и лишь оттягивали момент, когда миски опустеют. Потому что тогда наступало непредсказуемое. Приятное тепло растекалось по телу. Каша кончилась.
Они оторвались от мисок. Вылизывать их не стали, а зря — это дало бы им еще несколько минут, но взамен пришлось бы чувствовать себя настоящей свиньей. Нехорошо. Лучше не портить о себе впечатление и вести себя как полагается воспитанным гостям.
— Спасибо, — голос был тихим, немного хрипловатым.
Алазаев не ожидал благодарностей, на свой счет их не приписывал, хотя обращались к нему.
— Не меня благодарите, а вот его.
Он ткнул рукой в сторону Рамазана, но тот сидел не шелохнувшись, словно замерз, и даже если б они повторили слова благодарности, он вряд ли услышал бы их.
Алазаев пришел к выводу, что репортеры решили, будто Рамазан молится. Это позабавило его, потому что Мекка находилась гораздо левее того места, куда устремил свой взор Рамазан. Скажи он это репортерам, они тут же выдали бы другую догадку: «медитирует». Она тоже была не верна, но уже ближе к истине.
— Сегодня что-нибудь ваше там будет? — Алазаев показал на выключенный телевизор.
— Нет, — после паузы ответил корреспондент. Он быстро, очень быстро понял, о чем у него спрашивают, но вначале у него в глазах было удивление не ожидал услышать такого вопроса. — Мы как раз везли материал на базу. Его нужно было перегнать в Москву. Через спутник, — репортер подбирал слова старательно, точно общался с человеком недалеким и глупым.