Впрочем, сначала, наверное, нам стоит объясниться по поводу названий городских улиц.
Когда французский герцог только приехал в эти края, он увидел здесь несколько кособоких домишек, грязь вместо тротуаров, животных, которые бродили, где попало, и горстку жителей, которые оставались тут просто потому, что им некуда было деться.
Будь французский герцог русским, допустим, графом, он бы пожал плечами и сказал что-нибудь вроде:
– Ну что ж, если они так живут, значит, им так нравится.
Или:
– Видно, бог судил им всю жизнь быть бедными. Нехорошо вмешиваться в божественный промысел!
После чего отгрохал бы себе в самом красивом месте дворец о четырех этажах в смешанном барочно-египетском стиле с колоннами из хрусталя, обнес бы прилегающую территорию высокой-превысокой оградой и зажил бы себе припеваючи, не думая о том, что творится за пределами огороженной территории.
Однако, как уже сказано, герцог был французом. К тому же у себя на родине он уже имел возможность наблюдать, что может произойти с жителями любого дворца, если за них решат взяться те, что существуют за оградой.
И герцог принялся за дело.
По его указке мостили улицы, расширяли гавань, сажали деревья, привлекали новых жителей, и через какие-то десять лет это место было уже не узнать.
Что же касается улиц, то названия им герцог давал лично. Он не любил названий вроде «улица Кузнецов», где сегодня живут кузнецы, а через полвека будут одни ювелиры и золотых дел мастера. Нет, он давал названия странные, порой даже экзотические, но такие, которые звучали красиво и ласкали слух.
– Ваша светлость, – возражал ему некий русский граф, состоявший при нем в заместителях, – ну зачем называть какую-то грязную канаву улицей Босолей? Пардон за мой французский… Какой смысл?
– Смысл в том, – отвечал герцог, – чтобы люди поверили, что эта улица солнечная, чтобы они захотели увидеть ее именно такой и чтобы они постарались ее такой сделать. Потому что, месье, как вы называете вещи, так они себя и ведут.
И грязная канава, как и предсказывал мудрый герцог, превратилась-таки в солнечную улицу, широкую, нарядную и красивую. Именно на ней наш знакомый Леон Валевский и столкнулся с Наденькой Русалкиной.
– Здравствуйте, Леонард! – сказала Наденька и бог весть отчего порозовела.
Леонард не порозовел, но немножко смутился, потому что прежде все его мысли были только о том, как бы поскорее покинуть благословенный город О., а в присутствии Наденьки мысли потекли куда-то не туда, совсем в другом направлении. Молодой человек невпопад ответил на ее вопрос, куда он идет и что собирается делать, и смутился еще больше.