Абделкарим был уверен, что победит. Он заявит о себе в полный голос. И станет тяжелой фигурой. Нужно время. Главная его проходная пешка – Феникс и его лаборатории, обитель смерти.
Бактериологическое оружие. Абделкарим знал, что будущее за ним. Он был без ума от этого инструмента террора. Все просто и вместе с тем невероятно эффективно. Не нужны никакие взрывные устройства. Никакие засады и обстрелы. Никакие радиоуправляемые фугасы и сюрпризы с таймерами во взлетающих самолетах. Все очень просто и буднично. Раздавленная в супермаркете ампула. Или смертник, зараженный вирусом и специально выбирающий маршруты по самым людным местам – хороший вирус передается воздушно-капельным путем.
Абделкарим готов был многое отдать за эту дубину, и уже отдал. А чем расплатится мир за такое изобретение – еще предстоит увидеть. Террорист ждал этого мига с нетерпением. И он был близок.
Предстояло сделать некоторые дела в Париже. Потом на сутки слетать в Абу-Даби, встретиться с уважаемыми людьми и обсудить порядок выполнения нового заказа. А потом…
Потом извилистая дорога вела его в Африку. Туда, где ковалось оружие Судного дня.
Раньше здесь был пыльный чердак, а теперь жилище, гордо называемое пентхаусом. Замаскированные видеокамеры контролировали лестничную площадку и лифтовый холл. Видеотехника – вообще любимая игрушка хозяина этих апартаментов. И источник средств его существования.
Замок был электрический. Медведь еще не успел протянуть руку к нему, как раздался щелчок. Оставалось только толкнуть тяжеленную стальную дверь.
На квартиру это походило мало. Ни переборок, ни комнат. Одно обширное помещение, не меньше двух сотен квадратов, заставленное в основном современной мебелью в космическом стиле хай-тек – низкие журнальные столики, огромные диваны, металл, пластик, царство черного и белого цветов. Вместе с тем пространство перегорожено какими-то ажурными стеклянными переборками, ширмочками в стиле модерн. Центром притяжения служил стоявший посредине гигантский пузатый старинный буфет красного дерева, от которого к потолку тянулись светящиеся разноцветные новогодние гирлянды. И еще где ни попадя были пуфики, креслица, атласные подушечки. Аляповатая, резкая, но, несмотря на это, вполне органичная цветовая гамма. В общем, со вкусом так все, гламурненько.
Фрамуга была приоткрыта, пропуская холодный зимний воздух и шум Ленинградского проспекта.
Владелец этих хором Жора Михельсон – пухленький, обросший жесткой шерстью от пят до подбородка бурундук лет тридцати, сидел, провалившись в бесформенное красное кожаное кресло, сжимая в руке пульт дистанционного управления. Он попытался резво и изящно вскочить, но не смог сразу выбраться из объятий кресла.