— Абсолютно с тобой согласен, отец. Жизнь наша тошная и неинтересная.
— Так вот, Жора, решил с нею распрощаться, — признался я.
— Одобряю тебя, — сказал Жора. — Вешаться думаешь или топиться?
— Ну, зачем же… Есть другой способ.
— Какой? — заинтересованно спросил Жора.
— Да просто. Ложишься в ванну, опускаешь туда кипятильник — и порядок.
— Ну, привет! — сказал Жора. — Физику надо изучать, милый. Так у тебя ничего не получится. Вылезешь, как огурчик.
— Почему это? — спросил я.
— А потому, — сказал Жора. — Пойми, голова садовая, ты же в одной среде будешь. Другое дело — если пяткой к стоку прислонишься…
— Постой! — запротестовал я. — Как же в одной среде? Ведь вода соединяется со сточной трубой.
— Ха-ха! — иронически сказал Жора. — Ну, поспорим.
— Поспорим! — загорелся я. — На бутылку коньяку.
— Идет, — сказал Жора. — А как проверим?
— Элементарно… Мне ведь все равно. Лягу в ванну и опущу кипятильник.
— Ну, нет, — жестко сказал Жора. — А если тебя кокнет? Кому я коньяк буду отдавать? Ишь какой великодушный. Мне этих жертв не надо. Если спорить — так уж спорить. По-честному…
Я вышел от Виноградова озадаченным. Черт! Как же ему доказать? Придется все-таки сегодня вечером идти к Паникоровской. Там у нее в гостях будет один инженер-электрик. Спрошу у него. И если Жорка окажется прав — черт с ним, поставлю ему завтра коньяк. Да, кстати, — насчет завтрашнего дня: по понедельникам ведь зоомагазин не работает. Не забыть бы во вторник купить Мише Побойнику дафний…
Отчего это скучно нам с Борей?
Вроде все у нас в ажуре. Зачет по сопромату мы спихнули, курсовой по деревянным конструкциям — тоже. Боря на институтских соревнованиях штангу толкнул весом сто тридцать килограмм, я на три десять с шестом прыгнул… А все равно скучно нам с Борей — ну хоть задавись.
Нашли мы райкинский нос из папье-маше, от Нового года оставшийся, гитару из-под кровати вытащили — отправились на гастроли по общежитию. Я нос нацепил, Боря на гитаре бренчит.
На четвертом этаже завернули в двадцать восьмую комнату, к знакомым дипломникам. Боря ударил по струнам и объявил:
— Выступает заслуженный артист без публики Брехло-Задунайский! Композитор Хурлы-Мурлы! Ария из оперы!
А я сложил руки на груди и запел как бы по-французски: «О, Пари!.. Я тужу, я бужу, ни гу-гу, ни жу-жу!..»
Дипломники так и попадали на кровати со смеху. А потом вытерли слезы и говорят:
— Ну спасибо, мальчики, за разрядку. А то у нас уже головы засохли от этих проклятых дипломов. Честное слово… А теперь, извиняемся, но вы все же дуйте отсюда. Не обижайтесь, парни, — работы у нас страшно много.