— Вы считаете, что это не повредит… по частям? — спросил Плюакин.
— Бог ты мой! — закричал знаток. — Да я пятнадцать лет печеночник и язвенник! Я все рецепты на себе испытал, как на собаке!
В общем, Плюакин выпил водку.
Прислушался к печени — вроде ничего.
Через десять минут снова прислушался — совсем хорошо. После кефира, по крайней мере, ему никогда так чудно не бывало.
Тогда он, осмелев, спросил у знатока: а что, дескать, если он сегодня же, вот прямо сейчас, откажется еще и от селедки.
— Давай, старик! — одобрил знаток, наполняя его фужер. — И я с тобой откажусь. Давай мы от нее откажемся. Немедленно!.. Раз и навсегда. Тьфу на нее, отраву!
После отказа от селедки знаток сделался ужасно энергичным. Он привел из кухни икающего молодого человека и радостно сообщил:
— Старик, это Гена! Гена, это старик! Вот такой парень!.. Старик, Гена хочет отказаться с нами от буженины. Не возражаешь?
Они отказались от буженины.
Потом от рыбного заливного, от винегрета, от фрикаделек, от редьки со сметаной, жареного гуся и помидор в пульпе.
От пирожного Гена отказаться не смог, его увели обратно на кухню и положили на свернутый в рулон половик.
А Плюакин со знатоком отправились гулять.
Сначала они гуляли просто — маршировали в ногу и пели хором: «Стану я точно генералом, стану я точно генералом!..» Но скоро это занятие им наскучило, они стащили во дворе овощного магазина два ящика из-под болгарских помидоров и надели их на головы.
Знаток сказал, что теперь они вылитые средневековые рыцари в забралах и, значит, надо идти к елке на центральную площадь. Плюакин горячо поддержал эту мысль.
И они пошли к елке, где были встречены ликованием гуляющей молодежи.
Видя такой восторг и одобрение масс, Плюакин со знатоком непременно захотели показать еще и турнир: то есть, набежав друг на дружку, удариться ящиками — проверить, чье забрало крепче.
Слава богу, они промахнулись.
Знаток с разбегу воткнулся головой в елку и моментально заснул.
А Плюакин, потеряв боевого товарища, утратил вдруг интерес к дальнейшим странствиям и пошел домой.
Проснувшись на другой день, Валерий Сергеевич первым делом ощупал печень и, к счастью, нашел ее мало изменившейся. Но поглядев в зеркало, он в страхе отшатнулся. Вся его неузнаваемая физиономия и даже уши были утыканы мелкими занозами от ящика-забрала.
…Сейчас Плюакин сидит дома на больничном, пьет кефир и развивает вышеупомянутую теорию.
Теория, прямо скажем, если не ложная, то сомнительная. Однако сам Плюакин за нее пока что крепко держится.