И никогда еще не казалась мне она такой хрупкой, как сейчас, когда, закрыв глаза, она уткнулась в подушку, когда грудь ее больше не вздымалась, а дыхание стало ровным. Этот образ так и провоцировал на насилие – взывал к самой беспричинной жестокости мужского сердца.
Но почему?
Я не хотел, чтобы к ней прикасался какой-то другой смертный!
Я не хотел, чтобы ее мучило чувство вины. Я не хотел, чтобы ее терзало раскаяние, не хотел, чтобы к ней приближалось зло человеческого разума.
И только тогда я вспомнил о Темном Даре, но не о Клодии, а о сладостном животрепещущем великолепии сотворения Габриэль. С той далекой ночи Габриэль так и не оглянулась назад. Вооружившись силой и уверенностью, начала она свои странствия, и, когда на нее обрушились бесконечные сложности огромного мира, не пережила ни часа смертных мучений.
Но кто знает, что принесет Темный Дар конкретной человеческой душе? А она – добродетельная женщина, верующая в старых безжалостных богов, опьяненных кровью мучеников и… страданиями тысяч святых. Естественно, она никогда не попросит о Темном Даре и не примет его – совсем как Дэвид.
Но разве эти вопросы имеют значение, пока я не доказал ей, что каждое мое слово – правда? А вдруг я никогда не смогу это сделать? Вдруг у меня самого больше не будет Темной Крови, которую я смогу передать другим, и я навсегда останусь в этой смертной плоти? Я молча лежал и смотрел, как комната заполняется светом. Я видел, как солнечный луч упал на крошечное тело распятого Христа, как осветил Святую Деву со склоненной головой.
Мы свернулись рядом и снова заснули.
Полдень. Я надел новые чистые вещи, купленные в тот последний судьбоносный день моих странствий, – мягкий белый свитер, рубашку с длинными рукавами, вытертые по последнему писку моды джинсы.
Мы устроили своеобразный пикник перед теплым потрескивающим камином – разложили на полу белое одеяло и уселись на него, чтобы съесть наш запоздалый завтрак, пока Моджо жадно и неряшливо обедал по-своему на кухонном полу. Снова французский хлеб с маслом, апельсиновый сок, вареные яйца и крупно нарезанные фрукты. Я ел с аппетитом, не слушая ее предупреждений, что я еще не совсем в форме. Я был в прекрасной форме. Что и подтвердил ее маленький цифровой термометр.
Пора отправляться в Новый Орлеан. Если аэропорт не закрыли, то я, может быть, попаду туда до наступления темноты. Но я не желал уходить от нее вот так, сразу. Я попросил вина. Мне хотелось поговорить. Я хотел понять ее и при этом боялся остаться один, без нее. Мысль об авиаперелете вызвала в моей душе трусливый страх. К тому же мне нравилось быть рядом с ней…