Я всмотрелся в длинный холл, в свежие обои с белыми и золотыми полосками, в растянувшийся на ярды темный ковер, и увидел, что в дверях передней гостиной стоит Луи.
– Не спрашивай, где я был и что делал, – сказал я. Я подошел к нему, оттолкнул его в сторону и прошел в комнату. Она превзошла все мои ожидания. Между окнами стояла точная копия его старого письменного стола, золотой дамастовый диван с горбатой спинкой и овальный столик, инкрустированный красным деревом. А у дальней стены – спинет.
– Я знаю, где ты был, – ответил он, – и знаю, что ты сделал.
– Да? И что дальше? Уничижительная бесконечная лекция? Давай быстрее. Чтобы я уже мог пойти спать.
Я повернулся к нему лицом, чтобы проверить, какое впечатление на него произвел этот резкий отпор и произвел ли вообще, а там, рядом с ним, сложив руки на груди, прислонившись к дверному косяку, стоял Дэвид, одетый в великолепный черный бархат.
Оба они смотрели на меня с бледными, ничего не выражающими лицами. Дэвид был выше и темнее, но они производили удивительно похожее впечатление. Лишь постепенно до меня дошло, что Луи по этому случаю приоделся, причем на этот раз выбрал одежду, которая не выглядела так, как будто ее достали из сундука на чердаке. Первым заговорил Дэвид.
– Завтра в Рио начинается карнавал, – сказал он еще более обольстительным, чем при жизни, голосом. – Я подумал, что мы могли бы поехать.
Я уставился на него с нескрываемым подозрением. Его лицо светилось темным светом. Глаза горели жестким блеском. Но рот был мягким, без намека на злобу или горечь. От него вообще не веяло угрозой.
Потом Луи очнулся от задумчивости и тихо прошел через холл в свою старую комнату. Какое знакомое сочетание слабо поскрипывающих половиц и шагов! Я совершенно смутился и едва мог дышать. Я сел на диван и подозвал к себе Моджо, который уселся прямо передо мной, прижимаясь тяжеленным телом к моим ногам.
– Ты серьезно? – спросил я. – Ты хочешь, чтобы мы поехали вместе?
– Да, – сказал он. – А потом в тропики. Что, если нам туда съездить? Углубиться в леса. – Он распрямил руки и, наклонив голову, принялся медленно ходить по комнате взад-вперед. – Ты что-то говорил, не помню когда… Может быть, еще до того, как все это случилось, я поймал один твой образ, какой-то храм, неизвестный смертным, затерянный в джунглях. Подумать только, сколько там таится открытий!
Какое искреннее чувство, какой звучный голос.
– Почему ты простил меня? – спросил я.
Он остановился, посмотрел на меня, и я так увлекся созерцанием признаков нашей крови, разительно изменившей его кожу, волосы, глаза, что на секунду потерял ход мысли. Я поднял руку, умоляя его молчать. Ну почему я так и не смог привыкнуть к этому чуду? Я уронил руку, позволяя ему, нет, попросив его продолжать.