— Так давайте отдохнем, — предложила Света. Я, разумеется, согласилась. Я вовсе не собиралась вредить здоровью своих подруг, да и рассудку их тоже.
Сев на камень, Света сказала:
— Знаете… а может, они туда не только загорать ходят? И загорать, и аферировать. То есть аферами заниматься. Надо за ними там проследить.
— Ни за что! — запротестовала я. — Если я еще хоть одним глазом взгляну на это, я уж точно никогда не выйду замуж. Есть вещи, которые лучше не представлять себе слишком хорошо.
— Ну, не ты, — легко согласилась Света. — Тем более, тебе опасно. Я. Я пойду на этот пляж и прослежу за ними. Как вы считаете?
— Да они тебя выгонят! И будут правы. Неприлично торчать в купальнике на нудистском пляже. Даже в таком купальнике, как у тебя. Ведь они же не торчат на нашем пляже.
— Разумеется. Я не собираюсь загорать там в купальнике — это было бы глупо.
— Ты что, собираешься стать нудисткой? — изумилась я. Подобная мысль как-то не приходила мне в голову.
— А почему бы нет? Честно говоря, я им позавидовала. У них тела такие ровные, коричневые. А у нас под купальником белые пятна. Разве это не ужасно?
— Не ужасно, — возразила я. — Вот если б эти пятна были на животе, тогда другое дело.
— Почему? — заинтересовалась Света.
— Потому что темные предметы кажутся меньше, — пояснила я. — А белые больше. Чем загорелее живот, тем меньше он кажется.
При этих словах взбодрилась даже смертельно уставшая Настя. Она тут же вперилась в свой живот, пытаясь сравнить его цвет с цветом остальных фрагментов собственного тела.
— Кажется, темнее всего плечи, — недовольно заявила она. — А спины вообще не видно. Пожалуй, животом придется специально заняться.
— Животом тоже займусь, — кивнула Света. — Это правильно. Но и остальным тоже. Так я пойду?
— Куда? — удивилась Настя.
— К нудистам. К ужину вернусь.
— Что это с ней? — не поняла Настя, пропустившая мимо ушей почти весь наш разговор.
— Ну, ты же знаешь — она фанатик загара. Вот и позавидовала, что нудисты потребляют загара больше. Каждый сходит с ума по-своему. Как ты думаешь, нам сегодня уже пора есть наших рыбсов?
Настя засмеялась.
— Оригинальные у тебя ассоциации. Надеюсь, пора. С пивом.
«Рыбсами» мы называли рыб, содрав этого слово с одного из переводов любимого нами Толкиена. Здесь на рынке продавали замечательную вяленую рыбу, не мелкую, как в Ленинграде, а крупные, солидные, достойные внимания экземпляры. Настя удивительно ловко умела выискивать среди них обладателей деликатесной икры. Рыбсы были дороги, и баловали мы себя ими нечасто. Три дня назад мы купили по удивительно дешевому большому икряному рыбсу, но обнаружили, что те сыроваты. Недолго думая, мы решили, что довялим их сами. Невелика наука! Мы подвесили каждого рыбса на нитку и подцепили к веревке, на которой обычно сушим купальники. Меня сильно беспокоил вопрос сохранности драгоценного продукта — вдруг кто-нибудь, увидев наших толстеньких рыбсов, прельстится ими, сорвет и съест? Или решит, что они ничьи? Взяли и сами повесились. Мало ли какие у рыбсов бывают трагедии…