— Я обязан подавать рапорт шерифу о каждом огнестрельном и ножевом ранении, с которым ко мне обратились. По закону к ним относятся и ранения крупной дробью. Я представил рапорт сегодня утром. Шериф волен поставить это дело на расследование.
— Расследование? — переспросила Моника в негодовании и указала на Остина:
— Он нарушил право частной собственности.
Остин не знал, в какой именно момент заулыбался, но, наблюдая за тем, как Моника защищает свое доброе имя, не мог удержаться от восхищения ею. Когда она повернулась к нему, ее глаза сверкали, как голубые кристаллы. Она оборвала себя на полуслове. Остин не просто удивил Монику, а потряс до глубины души. Ее мысли смешались, а слова иссякли. Она никак не ожидала найти в нем своего сторонника. Она бы охотно спихнула его в привычный круг неприятелей, в которых числила всех, кроме бабушки. Ее мир был построен на противостоянии правды и кривды, белого и черного, ее самой и всех остальных. Но Остин смотрел на нее восторженно. Он хотел чего-то от нее, но чего именно? Ее землю? Скот? Деньги, которые она надеялась выручить от продажи? Он сильно отличался от знакомых ей горожан. Никто раньше не смотрел на нее с уважением… Кроме бабушки. Глаза Остина излучали нечто иное. Это пугало ее, порождало желание убежать и в то же самое время сделать шаг навстречу. Она с трудом выносила эту путаницу чувств и мыслей. Ей по душе была ясность. Остин Синклер был подобен разрушительному смерчу, нацеленному на нее. Самое лучшее — держаться от него в стороне.
— Я нарушил право частной собственности, доктор, — подтвердил Остин.
— Знаю, сынок. Я указал это в рапорте.
— В рапорте? — вновь в один голос воскликнули Моника и Остин.
— Разумеется. — Доктор почесал затылок. — Это доказывает, что слух по городу пустил не шериф Йейтс, а…
— Рокси! — щелкнула пальцами Моника.
— По-моему, тоже, — кивнул доктор.
— Кто это — Рокси? — нахмурился Остин.
— Главная сплетница в городе, — пояснил доктор. — Она отравляет существование всем. У нее не сложилась личная жизнь, и поэтому она всюду сует свой нос.
Остин соскочил со стола, позабыв о том, что на нем только рубашка и короткие трусы.
— Я поговорю с ней, Моника.
— Я могу сделать это сама, — парировала она. — Мне не нужна помощь от постороннего.
— Постороннего? — оборвал ее Остин в праведном негодовании. — По-моему, жертва здесь я, а не ты.
— Мистер, ты куда более чокнутый, чем говорят обо мне!
— А как, по-твоему, я должен выглядеть в глазах моих новых соседей после того, как меня подстрелила женщина? — проворчал он.
— Как дурак.