— Ядро, пошли!
— Принял, начал движение.
Через сорок минут мы вышли к месту «подбора». Так, вот он мост внизу. С нашей высотки прекрасно видно дорогу на несколько километров до поворота. В сторону Курояровки видимость похуже, дорога резко поворачивала в сопки, и лес вплотную подступал к полотну асфальта. Дальше, примерно километров через шесть-семь, начинался участок, на котором выставлялась конкурентами засада. По карте здесь, вместо асфальтовой двухсторонней, должна быть грунтовка. Хотя карта со съёмом местности - 1987 года, а сейчас уже двухтысячные. Поэтому вполне могут быть некоторые несовпадения. По рассказу старого охотника Пачишина, такая трасса шла до самой Курояровки и за несколько километров после нее, а потом уже переходила в грунтовку, ведущую в охотничьи и лесные хозяйства. Если спрятаться под мостом, то с трассы нас не заметно.
Микроавтобус у Ромы — японский. Дверь у него — слева. Значит, нам надо сидеть с левой стороны моста. Отсюда сверху мы сможем прекрасно наблюдать за движением на трассе. Когда появится колонна, скатимся вниз, нырнём под мост, а потом запрыгнем в автобус. Главное, чтобы он остановился, где надо. А пока, чтобы народ не расслаблялся, потренируемся в посадке. Я побегу первым, потому что Каузов из нашей группы хорошо знает только меня. У нас с ним при приветствии даже есть свой шутливый ритуал. Я открываю дверь и все остальные быстро-быстро запрыгивают. Я начертил на снегу полосу, обозначающую дверь, объяснил порядок действий.
— Приготовиться!!!
Первым после меня шёл Ромашкин. Услышав команду, он сразу же принял стойку для совершения прыжка, правую руку положил на воображаемое кольцо, а левую — на несуществующую запаску.
— Пошёл!
Лёня оттолкнулся, совершил прыжок и начал вслух считать:
— Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…
Тут за ним прыгнул лейтенант и сшиб его с ног.
— Дембель, давай! — заорали Артемьевы и один за одним дружно повалились на барахтающихся майора и лейтенанта.
Доктор величаво обошёл кучу тел и уселся на снег.
— Лёня всё испортил, — возмутились технари, — эти воздушно-десантные понты при посадке на технику — ни к чему!
Ромашкин осознал свою ошибку и был готов снова повторить. На этот раз «посадка» прошла намного быстрее. Потренировались еще пару раз, решили, что слаженность в подразделении достигнута. Телефон заорал песню «Раммштайна» "Ду хаст".
Наконец-то позвонил Каузов. Колонна лётчиков выехала. Договорились, что при подъезде, Рома даст вызов на меня, а я ему посвечу фонариком. Про готовящуюся засаду, я пока сообщать не стал. Мало ли что. Наш друг лётчик подумает, что лучше с нами не связываться и поедет другой дорогой. Оставалось только ждать. Время еще было.