Она Голотову не верила, всегда была настороже, но то ли ей как-то напрочь не везло, то ли судьба не хотела, чтобы она вышла замуж за Диму, берегла ее для Берга, но достаточно было всего раз расслабиться, повести себя, как она привыкла в Москве, и сразу же она едва не погорела. История была до того простая и невинная, что она и потом, уже сидя в поезде, который увозил ее в Москву, к родителям, то есть в полной безопасности, не могла понять, как из такой ерунды все это вылупилось.
В середине третьей недели их жизни в Оренбурге к ним в отдел зашли два нацмена из Ташкента. Один туркмен (Вера их уже неплохо различала), высокий, красивый в барашковой шапке, которую его соплеменники не снимают ни зимой, ни летом, а с ним узбек, небольшого роста, плотный и, как все, кто с ранних лет ездит на лошади, — кривоногий. Впрочем, у него были мягкие приветливые глаза, вообще довольно приятное лицо, из-за этого она, наверное, и потеряла бдительность.
Они подсели к столу, за которым сидел Голотов, и принялись обсуждать с ним какие-то вопросы клубной работы. Вера сидела рядом и, по-видимому, должна была принять в этом разговоре участие, но клубная работа успела уже ей поднадоесть, и она сидела молча, думала о Диме, и только иногда отмечала про себя, что вот опять узбек неотрывно на нее смотрит. Потом узбек что-то у нее спросил, речь шла о самодеятельности. Вера стала отвечать и тут обратила внимание на странное кольцо, которое было у него на мизинце. Ни с того ни с сего она вдруг прервала себя и без лишних церемоний сказала узбеку: “Ну-ка снимите”. Он послушался, сразу снял, и, улыбнувшись, протянул Вере кольцо. В кольце не было ничего особенного, вместо камня в него была вставлена обыкновенная перламутровая пуговица с четырьмя аккуратными дырочками. Вера примерила его на указательный палец, повертела рукой перед глазами и через минуту вернула.
Узбек принял кольцо, но на этот раз посмотрел на Веру так, будто судьба ее бесповоротно решена и отныне она сделалась его полной собственностью. Все это было так очевидно, так ясно, что у Веры и сомнения не возникло, что он в самом деле убежден, что теперь она его. Она не понимала, что произошло, почему он вдруг стал считать, что имеет на нее права, но уже видела, что это совсем не шутка, видела, что влипла в какую-то очень скверную историю. В ней все это знало, и хотя между ними больше не было сказано ни слова, ее, пока узбек наконец не ушел, не переставая бил озноб. Бедная девочка, ей тогда и в голову не приходило, что есть такой восточный обычай, что если девушка примеряет кольцо с руки мужчины, она тем самым дает согласие стать его женой.